Владимир Махнач - Империя для русских

Сталина подозревают в восстановлении имперской внешней политики, но эти подозрения ложны. Например, Сталин дарит Чехословакии Прешовскую область, не позаботившись о том, чтобы русинам этой области уже была дарована та самая автономия, которую им обещали еще в 1918 г. Сталин дарит Холмщину и Белостокское воеводство полякам, и теперь это целиком ополяченные территории (православных русских людей там больше нет). А Литве Сталин дарит не только Виленский округ, но и два района Белоруссии.

«Великий советский патриот» Сталин ухитрился создать предельную угрозу на Дальнем Востоке, небрежно подарив режиму Мао Цзэдуна Манчжурию, Внутреннюю Монголию и Тибет. Мог бы народно-демократические Манчжурскую и Монгольскую республики создать, но предпочел другой путь – выстроить у себя под боком опасную России китайскую социалистическую «империю».

У Сталина была возможность улучшать отношения с греками и опереться на прорусские настроения в Сербии. Но это его не интересовало, его интересовал коммунистический лагерь. В результате в Сербии сформировался антиправославный режим.

Антиправославной оказалась и политика Венгерского коммунистического правительства. По соглашению религиозных кругов Венгрии с венгерским режимом Я. Кадора в государстве было оставлено десять религиозных школ, остальные сделаны атеистическими. Из этих гимназий восемь были римско-католическими, одна реформатская и одна иудейская. Но православные в Венгрии есть, и последуй в той ситуации даже тихий голос из Кремля, православная гимназия была бы.

Этот конгломерат политических решений можно оценить только как последовательно антирусский, а русские – стержневой православный этнос, опора империи и опора Церкви. Кроме того, советский режим не препятствовал ассимиляции «средними» народами «малых», нарушая еще один общеимперский принцип. Этот же режим предпринял все возможное для уничтожения прежней имперской элиты, взамен которой вырастил квазиэлиту, ставшую главным инструментом разрушения территории страны. Все это вместе на фоне внешней политики СССР, которая делала бывших врагов Российской империи друзьями, а друзей – врагами, снимает вопрос о советском государстве как империи. У старой России большевистский режим позаимствовал лишь отдельные декоративные черты.

В истории России, как и в истории любой страны, множество событий и эпох могут быть названы ключевыми. Только одни оставляли после себя инерцию подъема или предопределяли будущий расцвет, другие же снижали уровень общественной нравственности или копили разрушительный потенциал. В XVI в. была опричнина, но были и реформы Избранной рады, в XVII – не только садист Разин, но и Земские соборы, в XIX – антинациональная политика Александра I и целая толпа мерзейших революционеров, но ведь и пушкинский «золотой век», и реформы Александра II, и рождение русской философской школы. А вот что из этого мы выбираем в качестве «типично русского», во многом определяет лицо нашей эпохи. До сих пор в учебниках разинщине отводится целая глава, а русской парламентской (соборам) и муниципальной (земству) традициям – есть что-нибудь равновеликое?

Так же преподносится набор исторических портретов. Ну кого знает средний школьник из русских царей? Ивана IV и Петра I. Всего два тирана за тысячелетнюю историю докоммунистического порабощения (а у итальянцев – десятки!), и именно их «светлые» образы заполняют учебники, беллетристику, киноэкран. Да еще с эпитетами «Грозный» (украден у великого деда – Ивана III) и «Великий» (преподнесен самому себе)! Нужны ли они нашей истории? Разумеется. Но если бы всерьез заботились о юных гражданах, давно бы звали «Ивашкой» и «Петрушкой». Остались же в Византийской истории Михаил III Пьяница и Константин V Копроним (то есть, простите, Говнюк). Мало ли подлинно добрых имен у нас? Иван III – истинный основатель державы: есть ли еще в мире государство, не воздвигшее ни одного памятника основателю?! Борис Федорович – первый Годунов – строитель и просветитель. Михаил Федорович – первый Романов – государь, преодолевший последствия опричнины и Смуты. Алексей Михайлович – знаток богослужения и основатель театра, покровитель продуктивного животноводства и насадитель парламентаризма. Павел Петрович – гений внешней политики, чей портрет так и остается бесстыдно искаженным. Четыре последних императора, столь много сделавших, дабы провести страну мимо революционных безобразий. А ведь кроме царей были еще ученые, писатели, полководцы, дипломаты, предприниматели. Святые были.

Наинужнейший тип личности? В различных ситуациях разный. Посмотрим на Смутное время с позиций этнологии. Смута XVII столетия – это первая гражданская война в России. Сословия и социальные группы выдвинули лидеров и если не программы, то требования. Один за другим на исторической сцене появляются пассионарии, титаны: Лжедмитрий с авантюристами и деклассированными элементами, царь Василий с аристократами, Ляпунов с помещиками, Болотников с крестьянами, казачьи атаманы, патриарх Гермоген, архимандрит Дионисий, келарь Авраамий Палицын, боярин Салтыков с конституционным проектом, гетман Жолковский… Пассионарии сражаются и в основном погибают. И ведут к погибели сограждан. Наконец, последними появляются черносотенцы, то бишь городская демократия (а если точно, то городские налогоплательщики). Эти выдвигают своего пассионарного лидера Козьму Минина, делают его диктатором (дословно выборным человеком «всея Земли»). Минин находит еще одного честного пассионария – князя Пожарского на пост главнокомандующего (помощник римского диктатора назывался начальником конницы!). Трудами Минина и Пожарского нация вышвыривает оккупантов и избирает на престол Михаила Романова, добронравную гармоническую личность. Про пассионарность те русские люди ничего не слыхивали, но здравым смыслом обладали поболе нынешних. Почему и понимали, что Отечество УЖЕ спасено, а в нормальной жизни во главе государства не нужны спасители и реформаторы, а нужен честный, воспитанный, спокойный человек из семьи с хорошей репутацией.

Осмелюсь предложить вашему вниманию свои соображения по поводу двух мифологем, укрепившихся в нашей историографии, подхваченной вполне историографией зарубежной в той части, в которой она касается России… Это представление об изначальном земледельчестве славян, о земледельческом характере славянских культур и цивилизаций. И представление о том, что некогда, в X–XI веках (но хронологические рамки здесь подвижны) существовало единое древнерусское государство, именуемое Киевской Русью.