Любовь Воробьёва - Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г.

История сохранила имена первых юрьевских марксистов. Это П. Лесник, Ф. Кистяковский, Е. Адамович, И. Давыдов, К. Левицкий, В. Шанцер. Интерес к изучению марксизма проявили и эстонцы. Среди них Э. Вильде (в дальнейшем писатель), Э. Сыпрус (в дальнейшем известный скрипач).

В Нарве с 1895 г. также действовал марксистский кружок, объединивший 15 человек из числа рабочих Кренгольмской мануфактуры, суконной и других фабрик.

В 1899 г. сформировался марксистский кружок в Пернове. Его членами были строительные рабочие и служащие железнодорожной строительной конторы {276} .

Представители национальной интеллигенции и буржуазии, взгляды которых отражали газеты «Сакала», «Олевик», «Ээсти Постимээс», «Валгус», выступили противниками распространения марксизма среди эстонских рабочих. Они объявили социал-демократов и вообще всех революционеров опасными врагами эстонского народа, стремящимися внести в его сознание чуждую идеологию, пробудить классовые антагонизмы и расколоть «единство» эстонской нации.

Позднее им ответит один из видных руководителей Коммунистической партии Эстонии X. Пегельман, получивший образование в университете Лейпцига и поддерживавший во время своего обучения связи с немецкой социал-демократией. Он напишет, что эстонская буржуазия тщилась доказать, «будто «у нас» не может прорасти корень социал-демократии, ибо в «наших» условиях нет для этого почвы» {277} , с чем Пегельман, основываясь на своём опыте, не мог согласиться.

Примечательно, что заметный вклад в организацию и развитие социал-демократического движения в Эстляндии внёс агент газеты «Искра» (печатный орган РСДРП) М.И. Калинин — в последующем председатель Верховного Совета СССР, или «всесоюзный староста». Высланный из Тифлиса, он прибыл в Ревель в апреле 1901 г. и устроился токарем на завод «Вольта». В 1902 г. он объединил все ревельские марксистские кружки в социал-демократическую организацию и тем самым заложил основание Ревельской организации РСДРП. Ближайшими соратниками Калинина были эстонские рабочие Г. Калласс, К. Рохтма, Э. Пярди, А. Тирвельт, М. Блумберг, П. Карилайд. В числе участников социал-демократического движения были не только студенты и рабочие, но и гимназисты.

В 1904 г. М. Калинин был арестован и сослан в Олонецкую губернию. Его последователи создали в конце 1904 г. Ревельский комитет РСДРП (РК РСДРП).

К началу революции 1905 г. социал-демократические организации Эстляндии и эстонской части Лифляндии объединяли около 250 человек. Большинство социал-демократов проживали и действовали в крупных городах: Ревель, Юрьев, Нарва, Пернов. Самой большой и дееспособной была Ревельская организация РСДРП. В неё входило немало людей, высланных из Петербурга за революционную деятельность. Часть членов Ревельской организации — рабочие К. Рейндорф и Ф. Леберехт, интеллигенты А. Лурье, М. Блумберг работали ещё вместе с Калининым. Однако опытных революционеров в Эстляндии было ещё мало. Видимо, поэтому в состав РК РСДРП, сформированный в конце 1904 г., по-прежнему входили интеллигенты из числа инженеров и публицистов: А. Лурье, А. Дюбуа, Ю. Лилиенбах, М. Блумберг. В ходе революции дефицит профессионалов будет прёодолён с помощью Петербургской и Рижской организаций РСДРП, которые направят в Эстляндию своих работников и большевистскую литературу.

В Прибалтийском крае, в отличие от событий во внутренних губерниях России, представители либеральной интеллигенции, т.е. немцы, придерживавшиеся либеральных взглядов, участия в движении не принимали, поскольку оно было направлено прежде всего против немецкого господства в крае как такового, а затем уже против верховной власти, не обеспечившей разумное равновесие интересов между пришлым элементом и коренным населением. Напротив, прибалтийские немцы искали защиты у самодержавия и были готовы взаимодействовать с ним в целях подавления революции. Правда, и здесь они обнаружили местнический национальный эгоизм, пытаясь довести до правительства свою точку зрения, согласно которой причиной революционной смуты в Прибалтике явилась «русификаторская» политика центральной власти, ослабившая гегемонию «остзейского порядка», который прежде успешно сдерживал бунтарские поползновения «низов». Критике была подвергнута и работа комиссии Манассеина, якобы пробудившая среди местного населения беспочвенные надежды.

Что касается эстонской национальной буржуазии, то на рубеже XIX и XX вв. она оставалась как экономически, так и политически оттеснённой на задний план. Объясняется это тем, что она сформировалась относительно поздно, и к тому же в дискриминационных условиях особого остзейского порядка. Основную силу эстонской буржуазии составляли крупные дворохозяева, корчмари, мельники, торговцы, ростовщики, владельцы мелких промышленных предприятий в городах. В то же время прослеживается тенденция формирования собственно городской буржуазии за счёт выходцев из среды городских ремесленников, подрядчиков, мелких домовладельцев и лавочников. В общем, будучи в экономическом отношении слабой, а в политическом — трусливой, нарождающаяся эстонская буржуазия не помышляла о борьбе против немецкого засилья в Прибалтийском крае, а в самодержавии видела оплот порядка и прочную защиту от социальных потрясений.

Подстрекателями революционной смуты в Эстляндии выступили местные социал-демократические вожаки, добившиеся значительного влияния в среде фабрично-заводских рабочих, а также революционная национальная интеллигенция, имевшая опору среди крестьян благодаря своей просветительской и пропагандистской деятельности, направленной на подчёркивание языковой и культурной самобытности эстонцев и формирование на этой основе этнонационального самосознания.

На этапе буржуазной революции социал-демократы и этнонационалисты выступали союзниками. До поры до времени их совместной борьбе против самодержавного порядка не препятствовали фундаментальные идеологические расхождения. Социал-демократы мечтали о мировой революции, стремились к созданию справедливого социалистического общества, выступали сторонниками пролетарского интернационализма и видели будущую социалистическую Эстонию в рамках федеративных связей с обновлённой Россией.

Представители национальной интеллигенции и мелкой национальной буржуазии исходили из единства эстонской нации, якобы чуждой классовым противоречиям, и всеми способами культивировали этнонационализм. Наиболее радикальная их часть, готовая использовать в своих целях рабочее движение, группировалась в Ревеле вокруг газеты «Театая», а умеренная, считавшая необходимым ограничиться петициями к верховной власти, — вокруг газеты «Постимээс» в Юрьеве. И те и другие представители этнонационального крыла в политической жизни Эстляндии стремились отвоевать часть экономических и политических позиций у прибалтийских немцев, с тем чтобы «сравняться» с ними. В долгосрочном плане их вожделения были направлены на создание собственного национального государства, отрыв от «варварской» России, вхождение, конечно же, в европейскую цивилизацию, составной частью которой они себя видели, впитав антироссийский высокомерный дух остзейского порядка.