Георгий Катюк - Исконно русская Европа. Откуда мы?

Ограничение «черной веры», конечно, не означало, что несторианство стало или хотя бы получило шанс стать государственной религией. Но зато несториане получили доступ к государственным должностям, и, следовательно, возможность направлять политику новорожденной империи» [52].

Монголы были не единственными христианами в Степи. Еще раньше их в 1007–1008 гг. приняли христианство кераиты, родственное монголам племя. «До них дошел призыв Иисуса, – мир ему! – и они вступили в его веру», – пишет по этому поводу Рашид ад-Дин. Вождь кераитов носил вполне христианское имя – Маркуз (Марк).

«Примерно в это же время, – отмечает Гумилев, – приняли христианство тюркоязычные онгуты, потомки воинственных тюрок-шато – последнего осколка хуннов. Онгуты обитали вдоль Китайской стены, в горах Иньшаня, и служили маньчжурским императорам династии Кинь (Цзинь) в качестве пограничной стражи… В это же время были крещены гузы и отчасти чигили. У уцелевшей части уйгуров, обосновавшихся в Турфане, Карашаре и Куче, христианство вытеснило остатки манихейства. Даже среди самих киданей и подчиненных им племен Западной Маньчжурии оказался «некоторый христанский элемент», что и дало повод для возникновения в средневековой Европе легенды о первосвященнике Иоанне» [53].

По распространенному мнению, кидани во главе с гурханом Елюем Даши одержали ряд побед над среднеазиатскими мусульманами. В 1137 году под Ходжентом ими были наголову разбиты войска правителя Самарканда Рукн-ад-Дина Махмуд-хана, а в 1141 году Елюй Даши разгромил армию сельджукского султана Санджара. Сын Елюя Даши носил христианское имя – Илия, а сын Илии, взошедший на престол киданьского царства в 1178 году, звался попросту Юрка (Чжулху, Джурка).

В числе возможных кандидатов на роль пресвитера Иоанна можно упомянуть и вождя найманов – еще одного родственного монголам племени. Это следует, в частности, из показаний Рубрука: «Именно в то время, когда франки взяли Антиохию, единовластие в северных странах принадлежало одному лицу, по имени Кон-хам. Этот Кон был каракатай. Эти катаи жили в неких горах, через которые я переправлялся, а на одной равнине между этих гор жил некий несторианин пастух (pastor), человек могущественный и владычествующий над народом, именуемым Найман и принадлежащим к христианам-несторианам. По смерти Кон-хама, этот несторианец превознес себя в короли, и несториане называли его королем Иоанном, говоря о нем вдесятеро больше, чем было согласно с истиной. Именно так поступают несториане, прибывающие из тех стран: из ничего создают большие разговоры».

Прообразом «попа Ивана» мог послужить и небезызвестный Ван-хан (Тогрул), вождь вышеупомянутых кераитов, который в качестве союзника Чингисхана участвовал в войне с татарами и меркитами. Судьба развела впоследствии друзей по разные стороны баррикад и Тогрул в противостоянии с Чингисханом погиб.

Уже такой разброс в предположениях по поводу прообраза героя легенды говорит о том, что ее составители не имели точного представления о деталях дела. Не вызывает сомнения, что «пресвитер Иоанн» – это собирательный образ. Вот и самого Чингисхана можно выдвинуть на эту роль. И, в первую очередь, потому что именно на его армию в Европе возлагались надежды по разгрому войск сельджуков в Палестине. Как мы знаем, одним из этапов осуществления идеи «желтого крестового похода» был разгром монголами войск хорезмшаха Мухаммеда и его сына Джелал ад-Дина. Крестоносцы, правда, не воспользовались представившейся им возможностью обретения столь сильного союзника. Более того, они враждебно отнеслись к монголам. Союз не состоялся. И все же в 1258 году монголы освободили от мусульман Багдад, поучаствовав, таким образом, в крестовых походах на стороне христиан.

Да и имя у Чингисхана не такое уж азиатское, как это кажется на первый взгляд. Факт его распространенности среди тюркских народов еще не означает, что оно коренится в тюркских языках. Выглядит надуманным, например, такой, широко распространенный его перевод, как «Океан-хан».

Вспомним, что Чингисхана на Руси называли «Чагониз». Лаврентьевская летопись: «Тогда же и Чагонизъ канъ их оубиенъ бысть». Конечно, аналогия не настолько очевидна, чтобы быть замеченной всеми, но слегка искаженное европейское Джоханнес (Иоханнес), т. е. Иоанн, в этом «Чагонизе» все-таки угадывается.

А чтобы устранить всякие сомнения на этот счет, замечу, что в некоторых источниках Чингисхан так и именуется – Джахан (Джахангир), т. е. «Завоеватель Вселенной» [54]. В труде о Чингисхане «Тарих-и Джахангуша» («История мирозавоевателя»), принадлежащем перу иранского автора XIII в. Джувейни, эта аналогия видна уже в самом названии.

Джахангир (Джахан) – первооснова таких титулов, как «хан», «каан», «каган», «хакан», «хаган». Иногда же оно служило и просто именем. Особенно популярным это имя было в роду Тимуридов. Джахангиром, например, звали младшего брата основателя империи Великих Моголов – Бабура.

Предположение об идентичности имен «Чингисхан» и «Иоанн» не будет выглядеть невероятным, если вспомнить, каков был официальный титул Чингисхана в Китае. Его называли там Хуан ди. Хуан – это Иоанн по-испански. Близко к «Иоанну» и название монгольской династии в Китае – Юань.

В русских летописях также можно кое-что обнаружить. До XV века монгольских ханов на Руси именовали термином «кан». Но среди многочисленных вариантов данного титула (къханъ, къхановъ, каинъ, кановичъ и др.) попадается и совсем неожиданный – «иванновичъ»! [55]Вряд ли может быть случайным такое количество совпадений.

«Хан» (Джахан, Чаган, Чагониз, Чингис) и Иоанн – одно и то же.

Насчет Хуан ди, как искаженного «Иоанн», могут возникнуть возражения. Дескать, подобный титул носил еще в III в. до н. э. объединитель Китая под властью династии Цинь – Цинь Шихуан ди, захороненный в 210 г. до н. э. в мавзолее с терракотовой армией. Был еще один император с подобным титулом – так называемый «желтый император» Хуан ди, живший, как полагают, в еще более глубокой древности – в третьем тысячелетии до н. э. Уж эти-то никак не могли быть предводителями крестоносцев. Но справедливо это лишь в допущении глубокой древности Китая, а это сейчас оспаривается рядом ученых.

Очень уж походит Чингисхан на христианского вождя.

При отождествлении фигур Чингисхана и пресвитера Иоанна деяния монголов, нелепые в свете традиционной истории, обретают смысл. Воинственные пастухи, что звучит как нонсенс, превращаются в воинственных пастырей, что на фоне полыхавших тогда религиозных войн выглядит вполне логично. То, что монгольская экспансия носила характер крестового похода, хотя бы «желтого», нетрудно догадаться, принимая во внимание враждебное отношение монголов к мусульманам – хорезмийцам и сельджукам. Неспроста ненависть европейцев к монголам очень быстро сменилась надеждой на скорое освобождение с их помощью «Земли Обетованной» от мусульман. По свидетельству Гумилева «вся Западная Европа радовалась победам восточных христиан и сравнивала Хулагу и Докуз-хатун с Константином и Еленой» [56].