Владимир Побочный - Курская великая битва (01.08.1943 – 22.09.1943)

Из архивных материалов и документов текущего дня

Катера Краснознамённого Балтийского флота потопили в Финском заливе тральщик противника. Наши лётчики потопили транспорт водоизмещением в 3.000 тонн, два тральщика и быстроходную баржу противника.

Партизанский отряд, действующий в одном из районов Калининской области, совершил внезапный налёт на деревню, в которой расположилось немецкое подразделение. Противник был застигнут врасплох. Партизаны истребили 58 вражеских солдат и офицеров, уничтожили 4 грузовых и одну легковую автомашины и захватили трофеи. Партизаны другого отряда разгромили на шоссейной дороге немецкую колонну. В завязавшемся бою убито и ранено 80 гитлеровцев. Оставшиеся в живых немцы побросали оружие и разбежались. Советские патриоты захватили 5 автоматов, 112 винтовок и много патронов.

Балтийский летчик старший лейтенант Александр Разгонин и штурман его экипажа старший лейтенант Виктор Чванов потопили еще один вражеский транспорт, а торпедный катер старшего лейтенанта Василия Жильцова пустил ко дну тральщик противника.

Одно из подразделений Ленинградского фронта провело разведку боем. Уничтожив во время внезапного налета на вражеские позиции около 100 гитлеровцев, наши бойцы захватили 9 пулеметов, 2 миномета, 19 винтовок и другие трофеи.

Дальнобойная артиллерия противника 6 сентября четырежды принималась обстреливать Ленинград. В городе разорвалось 20 снарядов.

Из дневника командира партизанского отряда им. И.В. Сталина в соединении А.Ф. Федорова Григория Васильевича Балицкого: « Холодная ночь была, почти не спал, а тут, черт возьми, еще такое дурацкое настроение, что просто не могу. Все думаю, когда же приедет Коновалов и принесет тол. Федоров также, по-видимому, забыл о том, что нужно продолжать рвать железные дороги, не давая возможности противнику подбрасывать технику и живую силу на фронт. Все это, вместе взятое, не дает покоя. Короче говоря, не спится. И вот в 00.15 ночи раздался страшный взрыв. Подумал себе – наконец 3‑я рота выполнила боевое задание.

На рассвете радист Борис рассказал о небывалых успехах нашей Красной армии.

В 9.00 прибыла с задания 3‑я рота. Тов. Никитин доложил, что задание выполнено. В результате крушения разбит паровоз и в щепки разбито 9 классных вагонов, 10 – повреждено. Эшелон – идущий с живой силой. Сколько убито – неизвестно. В связи с этим дал радиограмму тов. Федорову:

«Федорову. 6 сентября в районе Ромашковка – Рудечка на изгибе железной дороги подорван поезд с живой силой. Уничтожен один паровоз, в щепки разбилось 9 классных вагонов, 10 – повреждено. Балицкий, Кременицкий».

«Федорову. Сегодня иду последний раз со всем отрядом на диверсию, расходую последние граммы тола и снаряды. Срочно направляйте Коновалова с толом. Пистолеты будут, давайте быстрее тол. Балицкий».

«Балицкому. При выезде в штаб части захватите пару хороших пистолетов. С приветом. Федоров».

Получил такую радиограмму – меня просто возмутило то, почему так безответственно подходят к серьезным вопросам в этот ответственный период времени. Сейчас нужно ежедневно рвать вражеские эшелоны, не давая покоя врагу ни днем, ни ночью. А что получается? Я требую, чтобы срочно отправили Коновалова с толом, а Федоров мне дает такую радиограмму: «Захвати пару хороших пистолетов и срочно приезжай в штаб части».

Считаю неправильным такое отношение к делу. Ну хорошо, я поеду – пройдет не менее 15 дней, а что делать эти 15 дней отряду – сидеть, что ли? Конечно – сидеть, а что ему остается делать. Тола нет – значит, и работы никакой нет. Если бы тов. Федоров серьезно отнесся к этому вопросу, тогда бы совсем другое дело было. Во-первых, направил бы тол отряду – была б работа. Я смог бы тогда идти и быть не менее 15 дней. Эх, неправильно, но что сделаешь. Был бы тол, тогда все было б. Толу остается всего на 3 взрыва. Решил послать большую группу, в количестве 195 человек, на диверсию с задачей пустить вражеский эшелон под откос, выгрузить ценные вещи и полностью сжечь. Этой группой командует комиссар тов. Кременицкий и начальник штаба Решетько. Выступили в 15.00 в район Александрия – Зверев.

Также пошел один взвод тов. Прокопюка. Он очень заинтересован в том, чтобы выгрузить вооружение и обмундирование, – в этом вопросе не меньше заинтересован и я».

Нам обоим, Премьер-Министру и мне, нравится мысль об организации встречи представителей, ведающих иностранными делами, для обсуждения политических и военных вопросов.

Я полагаю, что встреча должна состояться возможно скорее. Может быть, 25 сентября было бы подходящей датой? Каково Ваше мнение?

Премьер-Министр предложил Лондон или какое-либо другое место в Англии. Я согласился бы послать моего представителя в любое из этих мест, если Вы также считаете это подходящим. Однако я склоняюсь к мысли о более отдаленном месте, где встреча проходила бы в окружении меньшего количества репортеров. Может быть, Касабланка или Тунис; я также не возражаю против Сицилии, разве только что связь в обоих направлениях будет более затруднительной.

Политические представители, конечно, подготовили бы доклады своим соответствующим правительствам, так как я не думаю, что мы могли бы им дать неограниченные полномочия. Они могли бы получать советы по военным вопросам от одного или двух прикомандированных к ним военных советников, хотя я не хочу, чтобы эта встреча превратилась на данной стадии в развернутую штабную конференцию.

Если в этой встрече будут участвовать г‑н Молотов и г‑н Иден, я желал бы послать г‑на Хэлла, но в то же время я не хочу, чтобы г‑н Хэлл предпринимал такое далекое путешествие. Поэтому я послал бы Заместителя Государственного Секретаря г‑на Уэллеса. Г-н Гарриман также принял бы участие в этой встрече, так как он прекрасно знает вопросы судоходства и торговли.

Я постараюсь послать кого-либо от моего штаба в качестве американского военного советника, полностью знакомого с работой Объединенного Штаба.

Могу ли я снова поздравить Вас с решительным и упорным наступлением Ваших армий? Оно великолепно.

В то время как эта будущая конференция является весьма хорошим делом, я по-прежнему надеюсь, что Вы, г‑н Черчилль и я сможем встретиться в возможно скором времени. Я лично мог бы выехать для встречи в столь отдаленный пункт, как Северная Африка, между 15 ноября и 15 декабря. Я уверен, что Вы поймете, что я не могу находиться более 20 дней вне Вашингтона, так как согласно нашей конституции никто не имеет права подписи за меня во время моего отсутствия.