Феликс Кандель - Евреи России. Времена и события. История евреев российской империи.

Никто вначале не предполагал‚ каким громким окажется это дело‚ и в еврейской газете сообщили: "В ближайшие дни предстоит освобождение Бейлиса‚ всему этому эпизоду в деле Ющинского будет положен конец". Прокурор Брандорф уговаривал Чаплинского освободить Бейлиса за недостатком улик‚ а следователь по особо важным делам Фененко отказывался продлить срок его ареста. "Лживость показаний целого ряда свидетелей против Бейлиса настолько очевидна‚ – сообщал он впоследствии‚ – что о привлечении Бейлиса к делу в качестве обвиняемого не могло быть и речи". Даже свидетель Шаховский неожиданно показал на допросе: "Относительно мужчины с черной бородой Женя мне ничего не говорил‚ это я прибавил сам от себя". Однако Чаплинский‚ по-видимому‚ уже получил согласие министра юстиции на проведение процесса и потому был непоколебим. Не случайно говорили о Чаплинском знающие его люди: "Он ничего не предлагал‚ а только говорил всегда: как угодно министру".

Бейлису предъявили обвинение в убийстве Ющинского‚ и версия прокуратуры была наконец выстроена. Первое – Андрей Ющинский играл с детьми на территории кирпичного завода‚ и его утащил к обжигательной печи некий "еврей с черной бородой"; второе – на территории завода располагалась шорная мастерская‚ а в ней были в избытке шила‚ орудия убийства мальчика; и третье – наследники Ионы Зайцева‚ в память об отце‚ за несколько дней до убийства заложили на территории завода фундамент дома для престарелых рабочих: по мнению прокуратуры‚ для освящения нового здания тоже требовалась христианская кровь.

Газета "Земщина" сообщила в те дни: "Наконец‚ кажется‚ дело выходит на путь истинный!" В октябре 1911 года сгорела квартира Бейлиса на кирпичном заводе, которую подожгли неизвестные лица; семья Бейлиса не пострадала...

3

В газете "Русское знамя" писали: "Что же наше духовенство молчит? Что же оно не реагирует на зверское ритуальное убийство жидами мальчика Андрея Ющинского?.." Действительно‚ митрополит Филарет и высшие иерархи православной церкви не поддерживали подобные обвинения‚ а греческий патриарх Григорий еще в 1870 году осудил этот "внушающий отвращение предрассудок нетвердых в вере людей". Архиепископ Антоний Волынский говорил: "Ничего не поделаешь с темнотой народа... Это зло уже не первый век существует‚ и вечно одно и то же... Меня еврейские газеты не любят‚ но я во имя справедливости заявляю: не нужна евреям кровь". Деятели Союза русского народа намеревались возвести Ющинского в "сонм мучеников", поставить часовню на том месте‚ где обнаружили его тело‚ но разрешения на это не получили.

В октябре 1911 года петербургское Религиозно-философское общество признало "процесс Бейлиса оскорблением всего русского народа". В газетах появилось обращение "К русскому обществу" – с подзаголовком "По поводу кровавого навета на евреев". Подписали его В. Короленко, М. Горький‚ Л. Андреев‚ Д. Мережковский‚ З. Гиппиус‚ Ф. Сологуб, А. Блок; поставили свои подписи профессора и академики‚ члены Государственного Совета и депутаты Государственной Думы – всего 160 человек. "Во имя справедливости‚ во имя разума и человеколюбия мы поднимаем голос против новой вспышки фанатизма и темной неправды... Бойтесь сеющих ложь. Не верьте мрачной неправде‚ которая много раз уже обагрялась кровью‚ убивала одних‚ других покрывала грехом и позором!.."

На это обращение откликнулись 200 германских ученых‚ писателей‚ политиков – среди них Т. Манн и Г. Гауптман. Французские общественные деятели во главе с А. Франсом потребовали‚ чтобы "подобные обвинения не находили больше веры в цивилизованной стране". В Англии протест подписали 240 человек‚ среди них – архиепископ‚ кардинал‚ председатель палаты общин‚ члены парламента. Они назвали "кровавый навет" "пережитком времен колдовства и черной магии... клеветой на иудаизм‚ оскорблением западной культуры‚ позором для тех церквей‚ во имя которых невежественные фанатики поднимали свое ложное обвинение"‚ – русский консул доложил в Петербург о "посягательстве на наши внутренние дела со стороны англичан‚ подбитых к этому евреями".

В Европе проходили митинги протеста‚ а Бейлис сидел пока что в киевской тюрьме‚ в тесной камере на 40 арестантов. Следствие шло без видимых результатов; Бейлис не признавал себя виновным, черносотенцы требовали применить к нему пытки‚ а прокурор Чаплинский регулярно докладывал министру юстиции: "никаких новых данных к подкреплению виновности Менделя Бейлиса следствием не добыто". Вскоре дала показания соседка Веры Чеберяк‚ которая жила на первом этаже‚ непосредственно под воровским притоном. В день убийства‚ утром‚ она услышала‚ как дверь в квартиру Чеберяк сильно хлопнула, послышались быстрые детские шаги: по всей видимости‚ в комнату убегал ребенок. Затем раздались быстрые шаги взрослых людей в том же направлении – детский плач‚ писк‚ какая-то возня. Голос ребенка‚ уверяла соседка‚ не был похож на привычные ей голоса детей Веры Чеберяк: "Мне ясно было‚ что ребенка схватили и что-то с ним сделали..."

Это было чрезвычайно веское свидетельство‚ и обвинителям Бейлиса требовалось противопоставить ему нечто существенное. Тогда и появился некий Иван Козаченко‚ полицейский осведомитель‚ только что освобожденный из тюрьмы. Он сидел в одной камере с Бейлисом и сообщил следователю‚ что тот просил его отравить двух свидетелей – "какого-то фонарщика" и человека по прозвищу "лягушка": "А если бы я удачно всё сделал‚ то мне дали бы столько денег‚ что хватило бы на всю мою жизнь‚ причем деньги эти дала бы вся еврейская нация..."

Чаплинский доложил о показаниях Козаченко министру юстиции‚ а тот – Николаю II: "Добыты прямые указания на то‚ что одним из участников означенного преступления является еврей Мендель Бейлис". И 20 января 1912 года киевская судебная палата утвердила обвинительный акт о предании суду Менделя Бейлиса. Ему предъявили обвинение в предумышленном убийстве Ющинского – "по мотивам‚ в точности не выясненным предварительным следствием". О ритуальном характере убийства не было сказано‚ но и в таком виде обвинительный акт вызывал сомнения у многих. Начальник киевского жандармского управления докладывал в департамент полиции о "недостаточности собранных улик" против Бейлиса‚ о "поспешности заключений и даже односторонности".

Киевский губернатор сообщал более откровенно: "По имеющимся у меня сведениям процесс, несомненно, окончится оправданием обвиняемого". А министр внутренних дел в "совершенно секретном" письме предостерег министра юстиции: "Возможный исход этого дела в смысле оправдания обвиняемого произведет на русское население крайне тягостное впечатление‚ и наоборот‚ в среде инородцев‚ особенно евреев‚ вызовет ликование". На осень 1912 года были назначены выборы в четвертую Думу‚ а потому министр внутренних дел предложил провести суд после выборов – "в ограждение русских избирателей от всяких потрясений". И слушание дела было отложено.