Николай Стариков - Наполеон. Отец Евросоюза

Честолюбие Наполеона; присоединение Генуи (1805).Превращение французской республики в империю являлось угрозой для Европы. Говорили, будто Наполеон выбрал титул императора потому, что не хотел встревожить Францию именем короля. «Никто не принял бы государственного акта, предложенного от имени короля… Соображаясь с настроением нации, Наполеон и принял титул императора» (герцогиня д’Абрантес). Он сделал это, скорее, для того, чтобы, опираясь на титул императора, присвоить себе постепенно ту неограниченную власть, понятие о которой искони связывается с именем империи: в глазах Европы со словом «империя» связывалось представление о римской державе, господствующей над всем миром. Именно такое историческое представление об империи имел Наполеон, и это представление он пытался осуществить на деле, став императором. Он заставил папу помазать себя, – того самого папу, у которого он впоследствии отнимет Рим. Он владел Ахеном и иногда избирал его своей резиденцией, как Карл Великий. Сюда он заставил Франца II австрийского прислать себе письмо, в котором тот признавал новую Французскую империю. Подобно Карлу Великому он уже видел у своих ног, кроме Франции, расширенной до Рейна, западную Германию и северную Италию. Ему недоставало еще Генуи; между тем он торжественно обязался перед державами больше не увеличивать Французскую империю. 4 июня 1805 года императорским декретом было провозглашено присоединение Генуи и Лигурии. Европа справедливо опасалась властолюбия нового императора. Россия и Швеция отказались признать его.

Сопротивление Англии; второй Булонский лагерь.Еще до этого началась война с Англией. Мортье с одним корпусом занял Ганновер почти без боя. Наполеон не обольщал себя надеждой, так жестоко обманувшей Людовика XV, что оккупация Ганновера заставит англичан сложить оружие. Но это была новая добыча, которую можно было бросить кому-нибудь из подобострастных князей, обнаруживавших готовность поддержать новый режим во Франции. Притом Наполеон готовил Англии более прямой удар. Подобно Цезарю и Вильгельму Завоевателю он хотел высадить свои войска в самой Англии, чтобы осилить своих непримиримых врагов на их собственном острове. Как и перед Амьенским миром, во всех бухтах Па-де-Калэ были собраны эскадры транспортных судов. В портах Сангатта, Виссана, Амблетезы, Булони, Этапля и Вимэре кипела необычная там деятельность. Множество инженеров, кораблестроителей, арматоров и лоцманов работали над оборудованием доков и устройством пристаней, строили, переделывали и вооружали по-военному шлюпки, большие рыболовные лодки и другие суда, годные для того, чтобы перевезти войско в тихую погоду с одного берега пролива на другой. Спустя несколько недель 2343 судна всякого рода были готовы выйти в море. Адмирал Лятуш-Тревиль, руководивший работами, ручался за успех. Семь корпусов были отправлены к берегам Северного моря и Ла-Манша. Даву в Амблетезе, Сульт в Булони, Ней в Монтрейле, Ланн в Аррасе и Мюрат с сильным кавалерийским резервом производили маневры, имея под своим начальством превосходные войска численностью в 120 000 человек. Мармон в Утрехте и Ожеро на берегах Бретани составляли крайние фланги этой «английской армии».

Наполеон внимательно наблюдал за всеми приготовлениями и торопил их со страстным нетерпением. Чтобы вызвать воодушевление в своей армии и поразить воображение солдат, Наполеон задумал устроить торжественную раздачу орденов Почетного легиона 15 августа 1804 года. Это было как бы торжественным освящением Булонского лагеря. Эстрада была воздвигнута в виду моря, у подножья естественного амфитеатра. Ее окружали 60 000 человек. Наполеон предстал перед войском на троне, носившем название «стула короля Даго-бера»; у его ног лежал «щит Франциска I». Над его головой возвышался величественный трофей – изорванные ядрами и обагренные славной кровью знамена. На ступенях трона стояли, обнажив головы, пэры этого нового Карла Великого – двадцать четыре офицера Почетного легиона. Наполеон брал из «Баярдова шлема» кресты и красные ленты и с улыбкой на устах раздавал их наиболее храбрым и преданным своим соратникам, всем тем, кто уже заслужил почетные сабли и почетные пистолеты. «С такими людьми я могу победить весь мир!», – воскликнул он. И это были не пустые слова.

Поражение Англии представлялось ему только прелюдией к владычеству над миром.

Неуспешность морских предприятий Наполеона.Однако у Наполеона не было настоящего флота. Несмотря на энергичную деятельность, кипевшую во всех французских арсеналах и на семидесяти военных судах, готовившихся к средине 1805 года выйти в море, Наполеон не мог дать своим матросам и офицерам той многолетней привычки к морю, которая обуславливала превосходство английских эскадр. Он назначил сначала начальником флота адмирала Лятуш-Тревиля, человека неукротимой энергии. Но последний умер в Тулоне, изнуренный непосильным трудом. Его преемником был вицеадмирал Вильнев, спасший при Абукире остатки французской эскадры и стойко защищавший Мальту. Но это был человек нерешительный, избегавший всякого шага, связанного с большой ответственностью, «трусливый умом, а не сердцем», который благодаря своим постоянным колебаниям вечно упускал благоприятный случай. Французские порты были вплотную блокированы английскими крейсерами. Наполеон приказал Вильневу обмануть бдительность Нельсона, соединиться в Кадиксе с испанским флотом адмирала Гравина и направиться к Антильским островам; там он должен был дождаться Миссиесси и Гантома и вернуться с ними в Ла-Манш для прикрытия высадки на брегах Англии. Вильневу действительно удалось (29 марта 1805 г.) незаметно для Нельсона выйти из Тулона. Но он прибыл к Антильским островам слишком поздно. Миссиесси уже успел вернуться оттуда, разорив английские острова. Гантому не удалось прорвать блокаду адмирала Корнуэльса. Нельсон тщетно искал Вильнева у берегов Сардинии, Мальты и в Гибралтаре, потом у Антильских островов, и вернулся к Кадиксу, чтобы здесь дождаться его. В то же время французский флот, сообразно последним распоряжениям Наполеона, вернулся в Феррольский рейд. Наполеон расположил там эскадру из пятнадцати французских и испанских судов. Имея теперь в своем распоряжении тридцать пять военных кораблей, Вильнев мог отправиться в Брест, обратить в бегство или уничтожить эскадру Корнуэльса и выйти наконец в Ла-Манш. Но английский морской штаб, предупрежденный простой шлюпкой «Любопытный», присланной от эскадры Нельсона, доставил подкрепление адмиралу Кольдеру, и последний, несмотря на численное превосходство неприятельских сил (двадцать кораблей и семь фрегатов против пятнадцати кораблей), атаковал Вильнева в виду мыса Финистерр. Победа осталась нерешеннной. До сих пор Вильнев исполнил все полученные им предписания; но к нему не присоединились ни Миссиесси, ни Гантом; далее грозная эскадра Корнуэльса вплотную блокировала Брест и охраняла вход в Ла-Манш; наконец Вильнев потерпел тяжелые аварии, а главное – он не имел доверия к своим силам: «У нас плохие мачты, плохие паруса, плохое вооружение, плохие офицеры, плохие матросы», – писал он своему другу, морскому министру Декрэ. Впрочем, это была правда; его помощник, Гравина, человек более смелый, разделял его опасения. Вильнев вышел из Феррольского рейда 17 августа, еще намереваясь идти к Бресту, но ветер внезапно повернул на север; в то же время какой-то торговый корабль принес известие, оказавшееся впоследствии ложным, о приближении английского флота из двадцати пяти судов. Вильнев впал в свою обычную нерешительность и, боясь потерять вверенный ему флот, повернул от Бреста и направился к Кадиксу. План Наполеона, уже уверенного в победе над Англией и принимавшего свои желания за действительность, был основан на том неверном расчете, что англичане сделают все возможные ошибки, а французские военачальники – ни одной. Наполеон, подобно Ксерксу желавший повелевать стихиям, всю вину в неудаче своих морских планов свалил на Вильнева. Между тем один знаток дела признает Вильнева «менее виновным, чем его вообще принято считать». Действительно, его неудача предотвратила опасность экспедиции столь фантастической по своему замыслу, что невольно возникает вопрос: не хотел ли Наполеон просто напугал Англию показной высадкой? В Сан-Доминго французское войско было истреблено неграми; в Египте другая армия вынуждена была сдаться, потому что англичане, владея морем, не позволили доставить им подкрепления; итак, можно ли было думать, что хоть одному солдату Великой армии удалось бы уйти живым с британской территории?