Николай Стариков - Наполеон. Отец Евросоюза

Было три с половиной часа. Сбитая со всех позиций, прикрывавших ее фронт, теснимая одновременно и с фронта, и с левого фланга, – ибо французская армия образовала в это время изломанную под прямым углом линию, – русская армия отошла к деревням Псареву и Князькову, нашла здесь другие редуты и остановилась плотной массой. Генералы просили Наполеона выпустить для довершения победы гвардию, которая насчитывала 18 000 сабель и штыков и еще не вступила в бой. Наполеон отказал: он не хотел отдавать ее «на уничтожение», находясь в 800 милях от Франции. Он довольствовался энергичнейшей канонадой из 400 артиллерийских орудий по скученным массам русских. «Коли им еще хочется, всыпьте им», – говорил он. Только ночь спасла русскую армию.

Потери с обеих сторон были огромны: со стороны французов – 30 000 человек, из них 9000-10 000 убитых; со стороны русских – 60 000 человек, не считая 10 000-12 000 пропавших без вести. У французов убито было три дивизионных генерала, девять бригадных, десять полковников; раненых – тринадцать дивизионных, двадцать пять бригадных, двадцать пять полковников. Русские потери были еще ужаснее; среди убитых был и герой Багратион.

Конечно, французы одержали решительную победу: если французская армия сократилась до 100 000 человек, то русская насчитывала не более 50 000; следовательно, дорога на Москву была открыта перед Наполеоном. И все-таки зрелище поля битвы, усеянного 30 000 мертвых и 60 000 раненых, омрачало победу. Сегюр отмечает, что вечером на бивуаке не слышно было песен.

Кутузов писал Александру, что держался хорошо и что отступает единственно для прикрытия Москвы. Недомолвка Кутузова превратилась у царя в победу, о которой он и сообщил в послании к Чичагову.

Прибыв 13 сентября в деревню Фили, расположенную на одной из подмосковных высот, Кутузов держал здесь военный совет. Надо было решить: отдавать ли столицу без боя, или рисковать армией в неравной борьбе. Барклай заявил, что, когда дело идет о спасении армии, Москва – такой же город, как и остальные. Русские генералы отлично чувствовали, что этот город – не такой, как другие. Большинство высказывалось за сражение. Кутузов не счел возможным пойти на такой риск. В ночь с 13 на 14 отступление продолжалось. Русская армия обошла столицу и стала на Рязанской дороге с целью преградить завоевателю доступ к богатым южным областям.

14 сентября французы подошли к Поклонной горе, с высоты которой они могли созерцать Москву, ее Кремль, с дворцами и храмами, сорок сороков ее церквей, – город, насчитывавший 400 000 жителей. Наполеон воскликнул: «Так вот он, этот знаменитый город! Наконец-то!»

Московский главнокомандующий Ростопчин.Ростопчин был в фаворе во времена Павла I, при нем же впал в немилость и оставался в этом положении и после Павла. В своих патриотических памфлетах против Франции [37], в своей переписке, в своих воспоминаниях он является одним из наиболее пропитанных культом французской литературы русских людей, находившихся в то же время под сильнейшим влиянием предрассудков, враждебных Франции. Он выдавал себя за настоящего русского старинного закала, заклятого врага французских мод, идей, парикмахеров и учителей. Обстоятельства вынудили царя назначить Ростопчина московским главнокомандующим. С этого момента Ростопчин пустил в оборот все средства, чтобы воспламенить вверенное его управлению население к борьбе с врагом; он выдумывал разные истории про патриотов-крестьян, распускал слухи о чудесах, издавал бюллетени о победах над французами, снискивал расположение простонародья и духовенства показным благочестием, устраивал крестные ходы с чудотворными иконами, приближал к себе Глинку и патриотических писателей. Он организовал бесконечное шпионство, свирепствовал против русских, заподозренных в либеральных или «иллюминатских» идеях, против распространителей слухов, удобных для Наполеона. Он приказал окатывать водой болтунов или давать им слабительное, прогонял сквозь строй иностранцев, хваливших Наполеона; зарубил саблей одного русского, виновного в том же преступлении, сослал в Нижний Новгород 40 французов и немцев, среди которых был и актер Думерг, который описал это тягостное путешествие.

7 сентября Москва услышала ужасную бородинскую пальбу. Вечером Ростопчин возвестил о большой победе. Этому не поверили, и богачи начали выезжать. Вскоре Ростопчин пожаловался царю, что Кутузов обманул его, а Кутузов в свою очередь спросил, где же те 80 000 добровольцев, которых обещал ему прислать московский главнокомандующий. Выселение жителей пошло еще спешнее; в Москве осталось едва ли 50 000. Понимая, что городу пришел конец, Ростопчин поторопился отправить в Петербург проживавших в Москве сенаторов, чтобы Наполеон не нашел никого, с кем можно было бы начать переговоры; он ускорил отправку из Москвы дворцового имущества, музеев, архивов, чудотворных икон. Другие мероприятия его более знаменательны: он передал народу арсенал и казенные кабаки, разрешил народу вооружаться и напиваться; открыл тюрьмы и распустил по городу каторжников; вывез все пожарные трубы, которых в Москве было до 1600. Некоторые его замечания того времени лишь впоследствии стали понятны; так, принцу Евгению Вюртембергскому он сказал: «Лучше разрушьте Москву, чем отдавать ее»; своему сыну: «Поклонись Москве в последний раз – через полчаса она запылает».

Вступление французов в Москву.14 сентября Наполеон предписал Мюрату как можно скорее вступить в Москву; генералу Дюронелю – привести к нему власти и именитых людей города, которых он называл «боярами»; инспектору Деннье – отправиться в завоеванный город и заготовить там припасы и квартиры для войск. Мюрат галопом промчался через Дорогомиловскую слободу, доехал до моста через Москва-реку, обменялся здесь подарками и рукопожатием с начальником русского арьергарда. После этого он проехал всю Москву; город оказался пустым; Мюрат направился в Кремль, где его встретили ружейными выстрелами мошенники, которых выпустил, напоил и вооружил Ростопчин. Здесь он узнал об отъезде всех сенаторов, всего богатого населения, самого главнокомандующего. Наполеон все ждал после обеда 14 сентября, требуя к себе «бояр». Он говорил: «Может быть, эти жители даже не умеют сдаться». В конце концов ему привели под видом депутации нескольких русских из простонародья да нескольких французов. Наполеон провел ночь в слободе и назначил Мортье московским губернатором. «Главное – чтобы не было грабежей. Вы отвечаете мне за это головой». Ночью пришло известие, что на бирже вспыхнул пожар, но что с ним легко справились.

Утром 15-го Наполеон вступил со своей гвардией в Кремль под звуки Марсельезы. «Наконец я в Москве! – воскликнул он. – В старом дворце царей, в Кремле!» Он поднялся на колокольню Ивана Великого и мог на досуге созерцать всю Москву: Кремль с Китай-городом и Гостиным двором, который заключал в себе несметные богатства, Белый город и Земляной вал. За исключением кремлевских дворцов, церквей и нескольких сот дворянских домов, Москва была деревянным городом. Даже мосты были деревянные. Все представляло собой такой горючий материал, что летом, по полицейским распоряжениям, запрещалось разводить огонь в домах. Этот огромный город, покинутый жителями и лишенный всякой защиты от огня, мог стать жертвой первой же искры. А мы видели, насколько Ростопчин способствовал этому своими подготовлениями.