Касильда Жета - Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней

Пример В.

Статья в «Нью-Йорк Таймс» 278; Джеймс Войпель, директор лаборатории выживаемости и долголетия в Институте демографических исследований Макса Планка, объясняет: «Какой-то фиксированной продолжительности жизни не существует». Доктор Войпель указывает на увеличение средней продолжительности жизни в странах, где эта цифра растёт быстрее всего, и замечает, что «увеличение линейно, абсолютно линейно, без спадов». Из этого он заключает: «Нет никакой причины, чтобы средняя продолжительность жизни не продолжала расти на два-три года с каждым десятилетием».

Кроме одной – просто потому, что такая причина есть. В какой-то момент все новорождённые смогут доживать до зрелых лет. После этого дальнейший рост будет крайне незначителен.

Вышеприведённые цифры столь же фантастичны, как и оценка среднего роста. На самом деле они основаны на тех же ошибочных вычислениях, искажённых высокой детской смертностью. Если не учитывать этот фактор, можно увидеть, что доисторические люди, если им удавалось выжить в детские годы, могли доживать до возраста 66–91 год. Их общий уровень здоровья и подвижности превосходили по этим показателям большинство современных западных обществ. Как видите, здесь просто ведётся затейливая игра со «средними значениями». Хотя верно то, что в доисторических сообществах многие младенцы и дети не выживали, о чём свидетельствуют многочисленные детские скелеты из раскопок многих погребений, но эти скелеты ничего не говорят нам о том, когда наступал «возраст глубокой старости». Средняя продолжительность жизни на момент рождения, цифра, которую обычно приводят специалисты, даже близко не отражает типичную продолжительность жизни – если вы читаете, что «в начале ХХ столетия средняя продолжительность жизни при рождении была около 45 лет. Она выросла до почти 75 лет благодаря появлению антибиотиков и повсеместному развитию здравоохранения, что позволяет людям избегать или легче переносить инфекционные заболевания» 279, не забывайте, что этот впечатляющий рост есть скорее отражение резкого скачка детской выживаемости, нежели увеличения реальной продолжительности жизни взрослых.

В Мозамбике, на родине одного из авторов этой книги, средняя продолжительность жизни на момент рождения сегодня, как это ни трагично, составляет около 42 лет. Но отец Касильды умер в девяносто три (не слезая с велосипеда до последнего дня). Вот он был старик. Сорокалетний – не старик. Даже в Мозамбике.

Несомненно, множество детей в доисторическую эпоху умирали от болезней или тяжёлых условий жизни. То же наблюдается и у других приматов, или в племенах собирателей, или в современном Мозамбике. Но немало антропологов уверены, что огромный процент детской смертности, который ранее приписывали голоду и болезням, скорее всего имеет причиной банальное детоубийство. Они утверждают, что сообщества собирателей таким образом ограничивают количество детей, чтобы те не стали обузой для группы и не раздували популяцию до размеров, угрожающих истощить продовольственные ресурсы.

Каким бы ужасным это ни казалось нам, но детоубийство, или инфантицид, не является редким явлением даже в сегодняшнее время. Антрополог Нэнси Шепер-Хьюз изучала современные данные по уровню детской смертности на северо-востоке Бразилии, где около 20 % младенцев умирают, не дожив до года. Она обнаружила, что матери в некоторых случаях считают смерть «благословением», если ребёнок родился вялым и пассивным. Матери говорили Шепер-Хьюз, что эти дети «хотели смерти, поскольку их воля к жизни была слабой». Шепер-Хьюз нашла, что такие дети получали значительно меньше еды и медицинского ухода, чем их более энергичные братья и сёстры 280.

По оценкам Джозефа Бердселла, одного из величайших в мире исследователей культуры австралийских аборигенов, примерно половина из всех новорождённых у них намеренно лишается жизни. Многочисленные обзоры современных доиндустриальных сообществ заключают, что повсеместно от половины до трёх четвертей из них практикуют какие-либо формы прямого детоубийства.

Чтобы чрезмерно не возноситься от осознания своей сострадательности и мыслей о собственном превосходстве, давайте вспомним дома для подкидышей в Европе. Только во Франции количество детей, принесённых туда почти на верную смерть, выросло с 40 тысяч в 1784 г. до почти 140 тысяч к 1882 г. К 1830 г. во французских домах для подкидышей было 270 закрытых вращающихся приёмников, специально спроектированных для сохранения анонимности тех, кто клал туда нежелательных детей. От 80 до 90 % детей умирали в первый год после попадания туда.

Когда наши предки начали культивировать землю ради получения пищи, они попали в порочный круг. Чем больше земли, тем больше еды. Больше еды – значит, можно прокормить больше детей. Больше детей – больше помощи в хозяйстве, больше солдат. Такой рост населения требует ещё больше земель, которые можно завоевать и удержать только через войну. Другими словами, переход к земледелию ускорялся, казалось бы, неопровержимым доводом, что лучше захватить земли чужаков (убив их, если это необходимо), нежели позволить собственным детям умереть от голода.

ПО ДАННЫМ БИ-БИ-СИ, ОКОЛО 15 % ЗАЯВЛЕННЫХ МАТЕРЯМИ СМЕРТЕЙ МЛАДЕНЦЕВ В НЕКОТОРЫХ ЧАСТЯХ ЮЖНОЙ ИНДИИ ЯВЛЯЮТСЯ НА САМОМ ДЕЛЕ СЛУЧАЯМИ ДЕТОУБИЙСТВА.

Ближе к нашему времени, по данным Би-би-си, около 15 % заявленных матерями смертей младенцев в некоторых частях Южной Индии являются на самом деле случаями детоубийства. Ещё больше детей умирают в Китае, где особенно распространено убийство девочек, и это происходит уже в течение многих столетий. Одна из миссий, находившаяся в Китае в конце XIX века, докладывала, что из 183 мальчиков и 175 девочек, рождённых в одной типичной деревне, дожили до десяти лет 126 мальчиков (69 %) и только 53 девочки (30 %) 281. Политика китайского руководства (правило «одна семья – один ребёнок») плюс укоренившееся в культуре предпочтение сыновей лишь ухудшили и без того слабые шансы девочек на выживание 282.

Существует также довольно проблематичное убеждение, свойственное многим культурам, которое не учитывается в расчётах демографов, полагающих, что жизнь начинается с момента рождения ребёнка. Этот взгляд отнюдь не универсален. Сообщества, практикующие детоубийства, не считают новорождённых за полноценных людей. Различные ритуалы – от крещения до церемонии присвоения имени – откладывают решение: позволить ребёнку жить или нет. Если это решение не в его пользу, то с этой точки зрения ребёнок всё равно не был ещё по-настоящему живым 283.