К Тарасов - После сделанного

Но кто второй? - задумался Децкий. - Один - Петька, Петька Смирнов, завскладом, можно сказать - бывший завскладом. Он уже - человек пропащий. Ему не выкрутиться. Если и вернется в город, то алиби себе не устроит, попросту не успеет. Любое его оправдание сегодня же будет проверено с предельной придирчивостью. Он не может создать себе алиби, думал Децкий. Для него мчаться в город - еще хуже, чем идти сюда. А из этого неминуемо следует, что если они на мельницу не вернутся, то второй должен Петьку угробить. Иначе его самого возьмут. Но если они решили вернуться, то они не думают об алиби, они думают, что у них никто не спросит алиби, для них единственный ход - идти до конца: наша гибель для них - спасение. Но если они придут, их зацапают, а когда их зацапают, то Петька Смирнов сделает добровольное признание. И каково бы ни было Петьке - а ясно, что ничего хорошего его, заводского ворюгу и бандита, не ждет, - ему, Децкому, хоть и в меньшей мере, тоже отмерят срок с конфискацией имущества. Да и что, собственно, с того, что Петьке будет плохо? Петька все равно обречен. А вот он, Децкий, пока что не обречен, он спасся от смерти, обязан спастись от суда и тюрьмы. Обязан, обязан, думал Децкий. Господи ты мой, что же делать? И вдруг ему открылось, что в его силах изменить обстоятельства, изменить их таким образом, что они станут полезны не убийцам, не сволочи Петьке с компаньоном, с Данилою или Витькой, не майору с помощником, а ему, Децкому. Он имеет полное право, он более всех пострадал, он пережитыми страхами заслужил. Он, Децкий, с того света вышел, возле него смерть постояла, руку заносила жизнь оборвать, холодом на висок подышала, он воскрес, да, можно сказать, из мертвых восстал. Это его, Децкого, Петька Смирнов в гроб готовил, не дрогнуло сердце у складской крысы, так пусть сам поплатится, пусть напарник решит, как с Петей расстаться. Это будут их личные отношения, дело их совести - жалеть или миловать. А ему, Децкому, надо сделать самую малость: выставить в окно палку с платком и помахать, когда появятся на тропинке, чтобы издали бросилось им в глаза и стало ясно нельзя на мельницу, что-то здесь случилось, что-то чрезвычайное произошло, кто-то освободился или освободил, нет связанных, а есть опасность, засада, их видят, ждут, им грозит разоблачение. И тогда они кинутся в лес, побегут спасаться, и по железному закону всех мерзавцев обреченный завскладом получит сокрушительный удар кастетом в висок.

И приняв такое решение, Децкий стал подглядывать в щель на опушку леса, из которого должны были появиться убийцы.

Его напряженное ожидание недолго продлилось в одиночестве. Заскрипела лестница, и к нему наверх поднялся Сенькевич.

Он присел рядом на корточки и сказал:

- Ну, Юрий Иванович, пока есть свободное время, давайте поговорим.

И жесткий его взгляд объяснил Децкому, что майор видит его трезво и ни в чем не обманывается.

- Давайте, - ответил Децкий.

- Вот был у вас нож, - спросил Сенькевич. - Зачем?

- Пригодился, как видите, - пошутил Децкий.

- Значит, вы ожидали нападения?

- Да, боязно было.

- Кого же вы хотели найти?

- Смирнова, - ответил Децкий, понимая, что вблизи дачи завскладом ожидать кого-либо другого было бы нелепо.

- Вы боялись Смирнова? - уточнил Сенькевич.

- Побаивался. Пусто здесь, людей нет. Было не по себе.

- Вы договаривались о встрече?

- Нет. Я нашел его записку жене, что он здесь. Ну, и приехал.

- А где записка эта лежит? - поинтересовался Сенькевич.

- А в кармане пиджака лежит.

- Почерк точно Смирнова?

- Во всяком случае очень похож.

- Кто же второй?

- Не представляю, - искренне сказал Децкий.

- Но почему они напали на вас?

- Я не ожидал нападения. И не ожидал встретить двоих. Я был уверен, что Смирнов будет один и что наш разговор даже в худшем случае не дойдет до ссоры...

Говоря так, Децкий почувствовал рождение в душе спасительной для себя версии: на Пашу свалить. Все свалить на Павла, прозрел он. Паша вел дело, крутил, левачил, сбывал, а он, Децкий, проявил халатность, по дружбе, по слепоте старых приятельских отношений ничего не замечал, ибо верил, как себе, как брату родному, а потом, совсем в недавнее время, стал догадываться, даже и не догадываться, а замечать странности какие-то на Пашином участке, каких не должно было быть, и хотел с Пашей поговорить, и поговорил - спросил у него: "Что-то, Паша, не все у тебя в порядке. Советую как друг - наладь порядок!" А когда вот так поговорил, то Пашу вскоре и убрали, а его, Децкого, в наказание ограбили. И вовсе решили убить, чтобы клубок не распутал.

Стоять до конца на этой версии, и никто обратного не докажет.

- Из-за чего же вам было ссориться? - спросил Сенькевич.

- Это длинная история. Как вам известно, убили моего товарища, Павла Пташука...

- Откуда вы знаете, что убили? - перебил Сенькевич.

- Есть косвенные свидетельства, что убили. Не мог погибнуть. Уверен, что убили. Хочу знать - кто. А конкретно хочу узнать, кто в вечер убийства отсутствовал дома. И вот от этого вопроса Смирнов бежит как от огня. Я не застал его вечером дома, утром он не пришел на завод, я и поехал сюда по запискам... в засаду.

- Выходит, Смирнов убил Пташука?

- Не знаю, здесь их двое.

- Понятно, - сказал Сенькевич. - А в какой связи это с хищениями?

- С какими? - спросил Децкий.

- У вас в цеху. Замочки и прочее. Ширпотреб.

- Ширпотреб вел Павел. Я не думаю, чтобы он был расхитителем. Не стал бы он мелочиться. Да и недостачи никогда не было. Недостачу ведь скрыть нельзя. Все документы были в полнейшем порядке. Нет, едва ли это возможно...

И тут Децкому стало легко и стало внятно, что так, только так и надо ему держаться впредь - верить в Пашину честность, поразиться, если докажут Пашину вину. А если крыса эта, Петька, и останется жив и начнет вспоминать, что, с кем и за сколько делалось, что, кому и когда говорилось, что и куда сбывалось, то презрительно пожимать плечами - лжет, врет, мстит за поиски убийцы и грабителя. Нечем ему доказать, одни голые слова, а словам без видимых, ощутимых доказательств веры нет. Зато вот что неопровержимо: что его, Децкого, держали с кляпом во рту, избили кастетом, что он пострадал наравне с инспектором розыска. А кого обокрали? А кто искал вора? А кто искал убийцу Паши? Кто вел частное следствие? Факты железные, тут даже Сенькевич подтвердит.

- А если и брал Пташук по мелочам, - сказал Децкий, - уже без разницы, уже не имеет значения.

И скорбно вздохнув, он попросил майора:

- Курить хочется невмоготу. Давайте закурим.

- Никак нельзя, - ответил Сенькевич. - Закурим, а дым сквозь щели - и никто не придет. Скажите, Децкий, а вам хочется, чтобы они пришли?

- А что им остается?

- Да, - согласился Сенькевич, - они вернутся. И это убеждает меня, что нам с вами еще предстоит немало разговоров.