Николай Карамзин - История государства Российского. Том 4. От Великого князя Ярослава II до Великого князя Дмитрия Константиновича

В Брянске находился тогда новый Митрополит, преемник Максимов: он едва мог, ушедши в церковь, спастися от лютости Татар. По кончине Максима (в 1305 году) какой-то Игумен Геронтий вздумал было своевольно занять его место, присвоив себе утварь Святительскую и жезл Пастыря; но Патриарх Афанасий в угодность Князю Галицкому, отвергнув Геронтия (в 1308 году), посвятил в Митрополиты для всей России Петра, Волынского Игумена, мужа столь ревностного в исполнении своих Пастырских обязанностей, что Духовенство северной России единогласно благословило его высокую добродетель. Один Тверской Епископ, сын Князя Литовского Герденя, легкомысленный и гордый, дерзнул злословить сего Митрополита; но был торжественно обличен в клевете на Соборе в Переславле Залесском, где присутствовали Епископ Ростовский, Игумены, Священники, Князья, Вельможи и Посол Цареградского Патриарха. Истиною и любовию заградив уста клеветнику, Петр, вместо укоризн, сказал ему: Мир ти о Христе, чадо! Отныне блюдися лжи; мимошедшая же да отпустит ти Господь! .. В других случаях сей кроткий Архипастырь умел быть и строгим: снял Епископский сан с Исмаила Сарского, без сомнения за важное преступление относительно к Церкви или отечеству, и предал анафеме какого-то опасного еретика Сеита, обличенного им в богопротивном умствовании, но не хотевшего раскаяться. Как достойный учитель Веры Христианской, Петр склонял Князей к миролюбию, заклинал несчастного Святослава Брянского не вступать в битву с Василием и старался прекратить вражду между Князьями Тверскими и Московским; не имея средств избавить народ от ига, желая по крайней мере оградить безопасностию церкви святые и домы ее служителей; ездил в Орду с Михаилом (в 1313 году) и выходил для них так называемый ярлык , или грамоту льготную, в коей Узбек, следуя примеру бывших до него Ханов, подтвердил важные права и выгоды Российского Духовенства. Мы имеем сей ярлык и многие иные новейшие, достопамятные содержанием и слогом. Хан пишет: «Вышнего и бессмертного Бога волею и силою, величеством и милостию. Узбеково слово ко всем Князьям великим, средним и нижним, Воеводам, книжникам, Баскакам, писцам, мимоездящим Послам, сокольникам, пардусникам во всех Улусах и странах, где Бога бессмертного силою наша власть держит и слово наше владеет . Да никто не обидит в Руси Церковь Соборную, Петра Митрополита и людей его, Архимандритов, Игуменов, Попов, и проч. Их грады, волости, села, земли, ловли, борти, луга, леса, винограды, сады, мельницы, хуторы свободны от всякой дани и пошлины: ибо все то есть Божие; ибо сии люди молитвою своею блюдут нас и наше воинство укрепляют. Да будут они подсудны единому Митрополиту, согласно с древним законом их и грамотами прежних Царей Ординских. Да пребывает Митрополит в тихом и кротком житии; да правым сердцем и без печали молит Бога за нас и детей наших. Кто возьмет что-нибудь у Духовных, заплатит втрое; кто дерзнет порицать Веру Русскую, кто обидит церковь, монастырь, часовню, да умрет! и проч. Писано Заячьего лета, осеннего первого месяца, четвертого Ветха (то есть в четвертый день ущерба луны) на полях». Говоря о данях, собираемых в России, Узбек именует поплужную , или с каждой сохи, мостовую, береговую: увольняет церковников от воинской службы, подвод и всякой работы. В таком порабощении находились Россияне, всего более угнетаемые ненасытным сребролюбием Ханских пошлинников или откупщиков Царской дани, между коими бывали иногда и Жиды, обитатели Крыма, или Тавриды.

К сему общему государственному злу присоединялись тогда весьма частые естественные бедствия. Летописцы сказывают, что в 1309 году явилось везде чудесное множество мышей, которые съели хлеб на полях, рожь, овес, пшеницу: от чего в целой России произошли голод, мор на людей и на скот. В 1314 году Новгород терпел великий недостаток в съестных припасах; а народ Псковский, угнетаемый дороговизною, грабил домы и села богатых людей так, что Правительство долженствовало употребить весьма строгие меры для восстановления тишины и казнить пятьдесят главных мятежников. Зобница ржи стоила там 5 гривен. В 1318 году свирепствовала в Твери какая-то жестокая, смертоносная болезнь.

Горесть Тверитян. Рубли. Воина с Шведами. Дела с Немцами Ливонскими. Мир с Шведами в Орехове. Князья Устюжские. Убиение Георгия и Димитрия. Истребление Моголов в Твери. Мщение Ханское. Казнь Рязанского Князя. Литовцы-завоеватели. Сомнительное повествование Стриковского. Судьба южной и западной России. Последний Князь Галицкий. Характер Гедимина.

Утвержденный Ханом на Великом Княжении и взяв с собою юного Константина Михайловича и Бояр Тверских в виде пленников, Георгий прихал господствовать в Владимир, а брата своего, Афанасия, послал Наместником в Новгород. Услышав о том, нежная супруга Михаилова, сыновья, Епископ и Вельможи изумились: они еще не знали происшедшего в Орде, но, угадывая свое несчастие, велели гонцам спешить в Москву, чтобы разведать там о судьбе Великого Князя. Гонцы возвратились с подробным известием о всех ужасных обстоятельствах Михаиловой кончины. Горесть была общая: Церковь и народ делили оную с Княжеским семейством. Чрез несколько дней, посвященных слезам и молитве, Димитрий, как старший сын, наследовав власть родителя, отправил посольство в Владимир. Меньший брат его, Александр, и Бояре Тверские престали Георгию в одежде печальной; не хотели укорять его: молили только отдать им драгоценные остатки Князя, равно любезного супруге, детям и народу. Георгий согласился с условием, чтобы они прислали ему на обмен тело жены его, Кончаки, сестры Узбековой. Вдовствующая великая Княгиня Анна и Димитрий Михайлович с братьями выехали по Волге в ладиях навстречу ко гробу Михаилову: Епископ, Духовенство, граждане ожидали его на берегу. Зрелище было умилительно. Народ вопил, стремился к телу и громогласно звал Михаила, как бы надеясь воскресить его. Знаменитые чиновники несли медленно раку и поставили перед монастырем Архангельским, где бесчисленное множество людей теснилось лобызать оную. Сняв крышку, с несказанною радостию увидели целость мощей, не поврежденных ни дальним путем от берегов моря Каспийского, ни пятимесячным лежанием в могиле. Народ благословил Небо за сие чудо, и погребение казалось ему уже не печальным обрядом, но торжеством Михаиловой святости. – Чувствительная, набожная Княгиня Анна отказалась от мира и кончила дни свои Монахинею; а Димитрий и Александр, отерев слезы, думали только о мести.

(1320—1324 гг.) Георгий ходил между тем с войском к Рязани и, заставив тамошнего Князя, Иоанна Ярославича, согласиться на все его предложения, готовился к нападению на Тверскую область, уверенный в справедливой ненависти к нему сыновей Михаиловых. Димитрий не боялся войны; но хотел прежде освободить брата своего, Константина, и Бояр Михаиловых, бывших аманатами в Владимире: послал Тверского Епископа, Варсонофия, в Переславль и заключил мир, дав Георгию 2000 рублей и слово не спорить с ним о Великом Княжении. (Заметим, что здесь в первый раз упоминается о рублях . они были не что иное, как отрубки серебра, без всякого знака или клейма, весом около двадцати двух золотников.) – Обманутый коварным миром, Георгий успокоился и поехал в Новгород, коего чиновники звали его предводительствовать войском: ибо Шведы старались овладеть Корелиею и Кексгольмом. Георгий приступил к Выборгу и хотя имел с собою шесть больших стенобитных орудий, но осаждал сию крепость без успеха от 12 августа до 9 сентября (1322 г.) Злобясь на Шведов, Россияне вешали пленников.