Андрей Марчуков - Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы

Другим важнейшим фронтом борьбы с национализмом стала историческая наука. Критика «национальных» школ и их интерпретаций истории Украины началась еще до 1933 г., о чем уже упоминалось. Наряду с критикой, переходящей в полное развенчание и клеймение «национальных» концепций истории Украины, принимались и организационные меры по устранению их носителей. Начало этому было положено ликвидацией Всеукраинского института Маркса-Ленина (ВИМЛ), который ЦК обвинил в националистических уклонах. Кафедрой истории в ВИМЛ заведовал М. Яворский, кафедрой философии – В. Юринец (оба – галицийцы). А сам институт возглавлял не кто-нибудь, а лично Скрыпник, использовавший его в качестве трибуны и важнейшего инструмента для проведения своей политики в жизнь. В июне 1931 г. на месте ВИМЛ была создана Всеукраинская ассоциация научно-исследовательских марксистско-ленинских институтов (ВУАМЛИН) [1230]. Началось изгнание враждебных идеологий и на «философском фронте». Таковой теперь становилась школа философа В. Юринца. Его школу власти поддерживали вплоть до 1933 г. Но в постановлении ЦК КП(б)У (март 1933 г.) «О сборнике “За ленинскую философию”» (главный редактор Нирчук) за извращение марксизма и грубые ошибки подверглись резкой критике сам сборник и входивший в систему ВУАМЛИН Институт философии. Кампания набирала обороты. В. Юринец был объявлен сторонником «буржуазно-идеалистической философии» и плагиатором. Ему вменялось в вину «философское обоснование схемы истории Яворского», утверждение о безбуржуазности украинской нации и необходимости «переориентации на западную культуру» [1231]. Арестован он был в 1936 г. как член троцкистско-террористической организации, отправлен на Соловки, где вскоре и был расстрелян [1232].

Кампания набирала обороты. В апреле 1933 г. состоялось совещание ЦК КП(б)У, специально посвященное национальному вопросу. На нем отмечалось, что «на руководящие посты в отдельных районах и на ответственные участки национально-культурного строительства» пролезли «враждебные, чужие, петлюровские элементы». В. Затонский указал и ответственного – Наркомат просвещения УССР. Но о том, кто стоял во главе его, не было сказано ни слова [1233]. Хотя уже давно было ясно, что вокруг Наркомпроса сжимается кольцо, имя Скрыпника в негативном контексте большевики старались публично не упоминать. Но между собой называли вещи своими именами. Например, П. Любченко указывал, что искривления в национальной политике объясняются тем «исключительным положением, которым пользовался в последние годы тов. Скрыпник». Как известно, всякая исключительность и завышенное самомнение ни к чему хорошему не приводят. Вот и сейчас они привели бывшего неформального лидера Украины «к излишней развязанности», свели «до минимума критическое к себе отношение» [1234]. Позднее, с конца мая, имя Скрыпника, как одного из главных виновных в националистическом «шабаше», стало звучать во всеуслышание.

Согласно официальной точке зрения руководства ВКП(б) – КП(б)У, вокруг него группировалась вся националистическая контр революция. Об этом недвусмысленно заявил приехавший на Украину секретарь Исполкома Коминтерна Д. З. Мануильский. Сам пост этого человека говорил о многом: украинский национализм попадал на суд мирового коммунистического движения. Д. Мануильский отметил, что среди тех, кто занимался национально-культурным строительством, оказалось немало выходцев из национальных партий, которые «так и не смогли срастись» с компартией. В то же время именно им был «отдан на откуп национальный вопрос». Отметив опасность, исходящую от этих выходцев, Мануильский продолжил свою мысль: «Тут в Украине есть целый ряд учреждений, которые имеют высокое звание академий, институтов, ученых обществ, где часто находит убежище не столько социалистическая наука, сколько классово враждебная идеология». Результатом этого явилось то, что национальный вопрос некоторыми теоретиками стал рассматриваться не как вспомогательный и служебный в борьбе за идею пролетарской диктатуры, а стал выдвигаться «на первое место вопреки целостному ленинскому учению» [1235].

Выступление Д. Мануильского, которое можно считать позицией высшего руководства ВКП(б) по данному вопросу, очерчивало круг врагов, подлежащих устранению. В него попадали эмигранты-галицийцы, местная националистически мыслящая интеллигенция, выходцы из национал-социалистических партий. Ответственность за то, что «дело строительства национальной культуры часто доверяют двурушникам, людям классово-враждебным», возлагалось лично на Скрыпника и на тот курс, который Наркомпрос проводил с 1920-х гг. Но широкомасштабные чистки учреждений, ведомств, институтов, в которых «окопались» националисты, стали возможны лишь после окончательного свержения их «шефа». Таким образом, почва для решительного удара была давно подготовлена, классовый враг указан и уже успешно устранялся, главный виновный определен. Дело оставалось за непосредственным осуждением самого Николая Скрыпника.

На пленуме ЦК КП(б)У 8–11 июня 1933 г. П. Постышев выступил с докладом, который был полностью посвящен обстановке, сложившейся на «культурном фронте». По словам второго секретаря ЦК КП(б)У, там «засело» и «пустило глубокие корни» «немало петлюровцев, махновцев, агентов иностранных разведок». А на отдельных участках культурного строительства они даже стали играть руководящую роль [1236]. Далее перечислялись имена тех, кто эту роль играл: А. Шумского, М. Яворского, К. Максимовича, П. Солодуба. Среди наиболее коварных врагов были упомянуты фигуры из ближайшего окружения Н. Скрыпника, незадолго перед этим арестованные А. Бадан-Яворенко и М. Ерстенюк. Первый был ученым секретарем Наркомпроса и профессором Харьковского института профобразования, второй – помощником ученого секретаря и стенографистом наркома. П. Постышев обратил внимание собравшихся на то, что эти люди по заданию иностранных разведок насаждали «националистическую, шовинистическую буржуазную культуру Донцовых, Ефремовых, Грушевских, культуру, враждебную идеологии и интересам пролетариата и трудового крестьянства». Целью многоликих врагов являлся подрыв ленинской национальной политики, ослабление пролетарской диктатуры и, в конечном счете, «отрыв Украины от Советского Союза». «Отрыв» и создание «Соборной Украины» означали бы «реставрацию капитализма», а значит, угнетение и закабаление рабочих и крестьян. Больше всего «вредителей» оказалось в Наркомпросе и в системе органов образования, а украинизация оказывалась иногда «в руках разной петлюровской сволочи» [1237]. Самым тревожным в этой связи, по словам вождя украинской парторганизации, было то, что все «контрреволюционные элементы» находили укрытие за широкой спиной большевиков и лично Н. Скрыпника, фактически превратившегося в их марионетку. Под его крылом создавались теории, представлявшие собой программу отрыва УССР от Советского Союза, разрыва между украинским и русским народами.