Андрей Марчуков - Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы

Антирусские и антироссийские настроения встречались в крестьянстве, но реже и были вызваны соответствующей агитацией со стороны сельской интеллигенции (как правило, национально настроенной) и «петлюровских элементов», осевших на селе после окончания войны и разгрома бандитизма. Выражались они либо сентенциями об ограблении Украины Россией, вывозе хлеба (что было ближе к крестьянским настроениям), либо разговорами о национальном угнетении Украины (в этом случае источник находился ближе к интеллигентской среде). В целом можно сказать, что, несмотря на то что в рассматриваемый период украинская идентичность и украинское самосознание распространились среди основной массы крестьянства, далеко не все оно воспринимало их как символическую ценность или считало их чем-то противоположным и России и русским, то есть не было националистически настроенным. Впрочем, имелось и немало тех, кто категории нации и национальных интересов понимал и интерпретировал именно в таком смысле. Особенно часто это происходило тогда, когда недовольство экономическим положением увязывалось с национальным вопросом. Привязкой национального фактора к экономическому занималась украинская интеллигенция.

Интеллигенция (и русская, и украинская – такое ее разделение на «национальные отряды» в 1920-х гг. имело место в зависимости от мировоззрения человека и его национального выбора) тоже была настроена по отношению к большевикам и их политике весьма критически. Украинская интеллигенция свое недовольство существующей действительностью, чем бы оно ни было вызвано, непременно переносила в национальную плоскость. Во всех трудностях она винила Россию, «оккупационный режим», большевиков, душащих украинский народ. Поэтому пропаганда национальных идей в народе, развитие у него национального самосознания были неразрывно связаны с изначально присущим движению противостоянием всему русскому, а в силу того, что большевики воспринимались националистами как российская власть, – то и советскому и большевистскому.

Со временем, по мере укрепления большевиков и осознания этого факта сторонниками движения, национальная пропаганда начинает вестись в советских формах (по способу работы и формулировкам) и все сильнее увязываться с советской государственностью, которую следовало укреплять и делать украинской по облику и духу. Но даже при этом негативное отношение к большевикам, России и русскости продолжало сохраняться, особенно в тех случаях, когда движение действовало через собственные структуры (УАПЦ, культурные общества, УКП) или оставалось на уровне идейной настроенности его адептов. Впрочем, сохранялась эта специфика (только уже без негативного отношения к большевикам) и в деятельности сторонников движения, работавших в органах власти УССР. Только в этом случае она представала в облике противодействия великорусскому и великодержавному шовинизму.

Такая настроенность сильно мешала пропаганде в самом передовом отряде общества – в рабочем классе. Он изначально формировался как полиэтнический, но главное – как носитель русской культуры, языка и общерусского сознания, даже несмотря на то что в значительной степени состоял из этнических малороссов. В силу своего национального облика рабочий класс Украины украинским вопросом не интересовался. Рабочие даже нередко относились к украинскому движению негативно, как к петлюровщине и антисоветчине. Поэтому главным объектом влияния националистов было крестьянство.

Деятельность движения в 1920-х гг. не ограничивалась работой с населением. В поле его внимания находились культура и язык, превращение которых в специфические признаки национальной общности также шло весьма активно, причем велось как силами адептов движения (например, сотрудниками соответствующих институтов ВУАН), так и органами власти УССР. Вообще, вклад большевиков в строительство украинского национального коллектива трудно переоценить. В данном случае речь идет не о социальной модернизации общества и превращении его в общество современного типа, готового воспринять национальные ценности и стать нацией. Речь идет о политике большевиков в области культуры и национального строительства, известной под названием политики украинизации. Опасения отдать инициативу в борьбе за массы и за руководство украинской культурой в руки интеллигенции, стремление лишить последнюю возможности разыгрывать национальную карту и увязывать «борьбу за Украину» с критикой экономической политики, собственные далекоидущие планы на международной арене (распространение мировой революции, борьба за симпатии народов Восточной Европы и украинцев, живущих за пределами СССР) – все это побуждало большевиков взять в свои руки строительство украинской культуры и государственности. Тем самым, пусть и исходя из собственных расчетов, но объективно они действовали в нужном национальному движению направлении: ведь целью становилось создание «Украины» и «украинской нации», хотя и социалистических по содержанию, но зато национальных по форме. Как показало время, форма оказалась прочнее и долговечнее содержания.

Правда, большинство адептов движения не понимало этого. Настоящими радетелями украинской нации они считали себя и строительство социалистической Украины оценивали негативно – как «ненастоящее», как выхолащивающее истинное содержание из украинской идеи. Но вместе с тем политика украинизации, означавшая, кроме всего прочего, поддержку и стимулирование украинской культуры, языка и т. п., способствовала прекращению антисоветской деятельности большей части националистов, переходу их на советские позиции, работе в рамках советской украинской государственности и примирению многих из них с властью большевиков. УССР стала восприниматься ими как форма национальной украинской государственности.

В руководстве УССР и в партии тоже имелось немало людей, мысливших национальными категориями и во главу угла своей деятельности ставивших интересы развития украинского народа как национальной общности. В основном так мыслили выходцы из левых украинских партий, вступивших в КП(б)У добровольно или вынужденных в нее вступить по ряду обстоятельств. Одна из таких партий – Украинская коммунистическая партия, в национальном вопросе стоявшая на платформе украинского движения со всеми ее принципиальными положениями, – действовала до начала 1925 г., а затем была распущена Исполкомом Коминтерна, как «некоммунистическая» и извращающая трактовку национально-колониального вопроса.

Но по мере развития УССР, укрепления ее институтов в силу все больше вступал новый фактор – фактор государственности. Интересы Украинской республики как особого организма отнюдь не всегда совпадали с точкой зрения союзного центра и заставляли республиканские власти руководствоваться именно ее интересами и отстаивать ее права (которые становились одновременно и собственными интересами складывающейся республиканской партийно-хозяйственной бюрократии). Фактор государственности (интересов УССР и ее институтов) далеко не всегда был связан с фактором национальным (интересами украинской национальной общности). Он был далек от этничности (для того чтобы служить Украине, не обязательно было быть украинцем и разделять украинские ценности). Но эти факторы могли выступать в тесной связке друг с другом, чему способствовало хотя бы то, что Украина строилась как национальная республика. Это нашло свое выражение, в частности, в работе наркомов просвещения А. Я. Шумского и Н. А. Скрыпника и руководимого ими Наркомата просвещения УССР, бывшего в 1920-х гг. важнейшим учреждением в республике. Но даже если эти факторы выступали порознь, любая деятельность, направленная на защиту республиканского суверенитета, объективно способствовала укреплению Украины как особого государственного и национального целого.