Андрей Марчуков - Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы

Но что же такое национальное движение? Каковы его функции? Какой смысл мы вкладываем в понятия национальное строительство и формирование национальной общности ? На этих вопросах необходимо остановиться подробнее, раскрыть их, не вдаваясь, однако, в теоретические тонкости. Они рано или поздно заканчиваются риторическими вопросами: что такое нация, чем она отличается от этноса; является она феноменом этническим, политическим или культурным; а также что такое национализм, национальное самосознание и прочие категории, так или иначе связанные с проблемами осмысления нации. Все эти вопросы выходят за рамки настоящего исследования. Здесь же следует хотя бы вкратце обрисовать методологические подходы к указанным проблемам.

Концепций и теорий нации и национализма, пожалуй, столько же, сколько и авторов этих концепций, и единого мнения о сущности этих феноменов, по сути, нет. Также нет и единой точки зрения, что такое украинская нация и что она собой представляет [9]. Более того, создание универсальной теории национализма представляется невозможным, ибо свести все многообразие человечества к неким единым для всех лекалам весьма затруднительно. Впрочем, нации и национализмы в этом «не виноваты»: не меньшие трудности возникают и при попытке создать некие единые стандарты социально-экономического развития разных обществ. И наконец, надо помнить, что все систематизирующие построения – это в известной мере абстракции, результат работы человеческого разума. Выдающийся русский химик академик А. М. Бутлеров, создавший и обосновавший теорию химического строения, повторял, что, как бы ни была совершенна теория, она только приближение к истине. Если сказанное применимо к естественным и точным наукам, то познание общества – сложной и тонкой системы, материальность которой отличается от материального в привычном понимании этого слова, и тем более его прошлого, оказывается задачей еще более трудной.

Мир нельзя познать. Его можно познавать, изучать, бесконечно приближаться к истине. Как в действительности складывались нации, что послужило толчком к их формированию, какие факторы стали при этом решающими? Что вообще является движущей силой общества, что наполняет его Жизнью? Как национальные ценности, категории нации, стали основополагающими ценностями второй половины XIX–XX в. и даже современности, общественно принятыми, объясняющими и активно творящими мир? Со стопроцентной уверенностью этого сказать не может никто. Остаются анализ фактического материала, построение теоретических схем, бесконечное приближение к истине. Все это, без сомнения, затрудняет подход к исследованию конкретных вопросов, имеющих выход на теоретические аспекты, так или иначе связанные с проблемами нации и национализма. Но это не значит, что надо отказаться от попыток понять и объяснить пути общественного развития. Ведь жизнь как раз и состоит в движении, в вечном приближении.

Существует два основных подхода к феномену нации. Первый, примордиалистский, или этногенетический, основан на положении, согласно которому нация в форме этноса и народа существует во все времена. Она не остается в одинаковом состоянии и проходит различные этапы своего развития. Так как в основе ее лежит этническое общество, обладающее набором специфических черт, то и развитие нации происходит не с нуля, а состоит в последовательной смене стадий развития этноса в народ и нацию [10]. Приверженцы этого подхода, перенося его на украинскую почву, утверждают, что украинцы существовали с древних времен. Уже в Киевской Руси была создана украинская этнокультурная или даже этнополитическая общность. Попытки этой национальной общности перерасти в национально-государственную (Запорожская Сечь, княжество Русское, создание которого предполагалось по Зборовскому договору 1649 г.) были предприняты в XVI–XVII вв. После того как эти попытки окончились неудачей, данная общность продолжала существовать в латентном состоянии, находясь в составе Российской и Австрийской империй. В XIX в. она пережила период национального возрождения и приобрела черты современной украинской нации. Затем национальная общность снова вступила в борьбу за национально-государственный статус. В советское время она существовала уже в полулатентном виде (ведь и украинская нация, и украинская государственность были общепризнаны и зафиксированы), а на рубеже 1980–1990-х гг. снова претерпела возрождение и добилась-таки действительного превращения в национально-государственную общность.

Данный подход (конечно, не такой схематичный и более вариативный) является преобладающим в современной украинской исторической науке и обществоведении [11]. Он имеет как сильные, так и слабые стороны, но, главное, страдает прямолинейностью и ограниченностью, препятствующими пониманию истории во всей ее полноте и многогранности. Оставив в стороне критику этого подхода, заметим, что согласно ему украинская нация возникла именно потому, что должна была возникнуть, а формирование нации предстает в виде процесса, генетически запрограммированного заранее и развивающегося вопреки всем преградам только благодаря самому факту существования этноса [12].

Есть и другой, конструктивистский подход к проблеме. Он заключается в точке зрения на нацию как на продукт современной индустриальной эпохи [13]. Согласно этому подходу нижняя хронологическая граница сложения наций отодвигается к концу XVIII – началу XIX в., то есть к началу эпохи капиталистических отношений, менявших базис общества и его структуру, и ко времени Французской революции, секуляризовавшей человеческое сознание и выдвинувшей идею народного суверенитета и формально-правовую теорию национального государства. Главные отличия национальных общностей от донациональных состоят в общественных связях, изменившихся под воздействием нового способа производства. Так, известный специалист в данной области, австрийский историк А. Каппелер к чертам обществ нового типа относит их массовый характер, связанный с участием широких масс населения в политике. Такие коллективы формируются «по вертикали», что делает их социально мобильными, в отличие от донациональных сословных обществ, организованных «по горизонтали». Каппелер также подчеркивает, что в национальных сообществах национальная идея приобретает значение важнейшей составляющей государственных (и иных) идеологий и общественного сознания, оттесняя или отменяя такие ранее господствовавшие формы, как религиозное, сословное, династическое, территориальное сознание [14].

Такие особенности приобретаются только в условиях индустриального хозяйства, урбанизационного перехода от общества сельского к обществу городскому, развития народного образования, средств сообщения и связи, иных коммуникативных возможностей. С одной стороны, эти факторы являются двигателями общественного переустройства, а с другой – следствиями и признаками этой трансформации, создающей новые способы видения окружающего мира. Порождением эпохи Просвещения и рационалистической революции (как предтечи и непременного условия социально-экономических изменений внутри европейских стран) стал отказ Западной (особенно протестантской) Европы от религиозно-христианского миропонимания и миротолкования. Иными словами, отказ от сознания, что мир является Богосотворенным и развивается по неведомому для человеческого разума, но открытому для понимания через веру Божественному Замыслу и Провидению. Новый способ миротолкования был антропоцентричным: творцом вместо Бога оказывался человек, который и становился центром нерелигиозной картины мира. Отказ от христианского мировоззрения потребовал создания нового социокультурного пространства, утверждения иных ценностей, которые придали бы легитимность общественному развитию и служили ему философией. Одним из таковых стал националистический дискурс.