Гарун Тазиев - На вулканах

Наш гость, вскочив первым, ринулся вниз, бросив на месте свой приметный резиновый плащ. Мы тоже попытались бежать, но ушибы и ранения давали себя знать. Спину Легерна прикрывал рюкзак, но на бедре сквозь комбинезон и слой грязи проступало обширное красное пятно. Он брел, ковыляя и подволакивая ногу. Фанфан не притвора, и я понимал, что коль скоро он так хромает, травма должна причинять серьезную боль.

Это напомнило мне о собственной ране. Жжение почти прошло. Я провел рукой по пояснице: крови не было. Может, глиняная короста сделала комбинезон непромокаемым? Впрочем, сейчас это не имело значения. Слабости я не чувствовал, а значит, потеря крови была не столь велика. Правда, я тоже хромал из-за ушибленного колена. Джон подставил плечо Фанфану, Марсель Боф обнял меня за талию, а я его за шею. Спасибо, Марсель! Долгий осторожный спуск живо напоминал картину "Вынос раненых с поля боя".

Итак, свершилось чудо - нам всем полагалось лежать мертвыми, а вместо этого мы вышли из передряги даже без серьезного увечья. Жозе Ортега и Ги Обер, как выяснилось, успели вовремя покинуть опасную зону радиусом в сто метров и вскоре встретили нас. Что касается Фэвра-Пьерре и Роз-Мари Шеврие, то они издали наблюдали за грандиозным зрелищем. Оба очень испугались за нас и чуточку за себя. Со своей "колокольни" они видели поразительные вещи; в частности, у них на глазах треснул купол Суфриера - по всей его трехсотметровой высоте сверху до низу пробежала трещина и из нее один за другим стали бить фонтаны белого пара, смешанного с темным пеплом.

Четверо раненых - Джон, Фанфан, Марсель и я - были доставлены вертолетом с Ослиного луга в больницу Пуэнт-а-Питра. Легерну и Бофу пришлось провести там два дня под наблюдением врачей. Первому в бедро глубоко вонзился острый осколок камня; хирург, раздвинув края раны, сказал, что видна шейка бедра. У второго поначалу подозревали разрыв селезенки от удара тяжелой глыбы. Нас с Джоном выпустили через несколько часов. Как оказалось, моя "кровоточившая рана" была плодом воображения. Камень, стукнув меня по боку, завалился за спину, и я налег на него всем телом. Поскольку камень был горячий - нагретый самое малое до ста градусов, - он причинил мне, несмотря на одежду, ожог второй степени, который заживал добрых два месяца, и я ощущал его последствия еще полтора года спустя.

К понятной радости от того, что нам довелось пережить почти без потерь столь потрясающее приключение, добавлялось чисто профессиональное удовлетворение от сознания, что мы впервые наблюдали малоизученное фреатическое явление как бы изнутри. Я получил зримое подтверждение того, что применительно к этому типу извержений нельзя говорить о взрыве, поскольку взрыв, идет ли речь о порохе, атомной бомбе, лопнувшей шине или... вулкане, проявляется в мгновенном освобождении большого количества энергии, находившейся прежде в ограниченном объеме. А у нас процесс длился свыше тринадцати минут... Кроме того, взрыв в первое же мгновение достигает пика интенсивности; на Суфриере мы наблюдали, как струя пара в течение тридцати-сорока секунд набирает мощность и застывает "на максимуме" до конца извержения.

Свежей лавы все-таки нет

На следующий день мы с Жозе Ортегой вновь поднялись на место происшествия. Мне хотелось окончательно убедиться в отсутствии следов свежей лавы среди выброшенных вчера обломков. Это следовало сделать еще и потому, что вечером памятного дня префект устроил пресс-конференцию, на которой профессор Аллегр повторил, что среди вылетевшего пепла он видел пугающее количество свежего вулканического стекла. Куда более пугающе прозвучал его вывод: присутствие магматического расплава в непосредственной близости от поверхности предвещает скорый вылет палящей тучи!

Мне хотелось еще разок на свежую голову оценить размер бомб, которыми накануне нас закидал Суфриер. Когда под конец вчерашнего безумного дня, столь богатого происшествиями и волнениями, после злосчастной пресс-конференции, на которой я в знак протеста отказался раскрыть рот, мне удалось добраться до постели, в голове зашевелились сомнения. Неужели действительно в поле моего зрения площадью меньше гектара упало с десяток глыб по две тонны весом каждая? Неужели без малого четверть часа мы лежали под обстрелом бесчисленных снарядов более мелкого размера, но все же тянувших по несколько кило каждый, - и при этом ни один не получил серьезного увечья?!

Несмотря на ноющую боль в моем колене, мы быстро одолели Дамскую тропу. Жозе - закаленный, привычный к горам ходок и молчаливый спутник, поэтому подъем проходил в тишине. Я не люблю болтовни на подъеме. Хотя было ясно, что в ближайшие дни извержения ждать не следует - необходимо какое-то время, чтобы под землей могло скопиться достаточно пара, нагретого глубинной магмой до определенной температуры, - мы двигались настороже, навострив глаза и уши, улавливая чуть ли не кожей мельчайшие подозрительные признаки... Нельзя было пропустить ни толчка, ни шороха.

Общий вид вершины Суфриера не изменился, разве что значительно прибавилось пепла и измельченных в пыль частиц породы. Глинистый слой на подходе к кратеру, где мы вчера попали в ловушку, окончательно затвердел, нога не проваливалась. В самом кратере, где накануне творилось дикое буйство, мирно курился пар, кудрявые теллурические "барашки", толкая друг дружку, возносились к голубому небу.

Расследование получилось быстрым, решительным и безаппеляционным: по объему глыбы действительно соответствовали впечатлению, оставшемуся у меня в памяти. И все они без малейшего исключения состояли из старых пород. Никаких признаков свежей лавы.

Суфриер и его антильские собратья

Суфриер уступает в красоте величественным профилям таких вулканов, как Майон на Филиппинах, Сангай в Эквадоре или вулкан Шишалдина на Алеутских островах. Тем не менее и он не лишен шарма. При взгляде издали отмечаешь его округлый силуэт, а при подъеме дорога идет через густой тропический лес. Горы высотой около 1500 м поднимаются над основанием, протянувшимся на десять километров вдоль моря. Конус образован вулканическим материалом, тысячелетиями вылетавшим из жерла. На нем видны сложенные массивной породой купола, застывшие лавовые потоки, брекчии, порожденные консолидацией осадков палящих туч, конгломераты глыб, выброшенные из эруптивных жерл или принесенные жуткими потоками вулканического ила, слои пепла и т. д. Активный кратер, то есть собственно Суфриер*, давший наименование горе, расположен на вершине неправильного усеченного конуса высотой около 500 м. Ширина его 700 м у основания и 350 - у вершины. Он возвышается над более древним вулканическим рельефом, который прослеживается на протяжении десятка километров от морского побережья до примерно тысячеметровой отметки.