Герд Кёнен - Между страхом и восхищением: «Российский комплекс» в сознании немцев, 1900-1945

О многочисленных конспиративных беседах, которые Рицлер и военные из посольства вели с представителями буржуазных и монархических групп и партий, Паке едва ли мог знать в подробностях. И все же перед ним все отчетливее раскрывался сумбур германской политики: с одной стороны, режим большевиков поддерживался значительными финансовыми вливаниями и велись далеко идущие переговоры об экономических и политических «дополнительных договорах», а также военные совещания, а с другой — оккупированные области в Прибалтике, на Украине и в Южной России превращались в опорные пункты «белой» контрреволюции, и к тому же устанавливались контакты с весьма разнородными антибольшевистскими силами.

Размежевание в вопросе о проводимой политике в отношении России и большевиков охватило все инстанции германской империи. Наиболее колеблющимися оказались носители верховной власти, кайзер и (вопреки многим легендам) Людендорф. В дневнике Рицлера, который только через несколько недель после убийства Мирбаха возобновил записи, зафиксированы ожесточенные споры между сотрудниками посольства в Москве и чиновниками МИДа в Берлине, приведшие к патовому результату: «Когда Мирбах добивался разрешения на конкретные переговоры с буржуазными [силами], уже тогда надо было бросить большевиков, чтобы получить возможность наладить отношения с грядущей Россией. На это получали ответ: продолжать поддержку большевиков, а в отношении других — лишь “прощупывание”» {392} 392 Riezler K. Tagebücher, Aufsätze, Dokumente / eingeleitet und hrsg. von K.-D. Erdmann. Göttingen, 1972. S. 466 f. (запись в дневнике от 17 августа 1918 г.). .

Нервозность усиливалась из-за ощущения физической угрозы (допускали, что это покушение не последнее). Рицлер записал: «В посольстве у всех майоров и т. п. (…) вырвался вздох облегчения, когда я сообщил, что буду ходатайствовать о разрешении на отъезд» {393} 393 Ibid. S. 469. . Сразу после прибытия нового посла Гельфериха 6 августа дело действительно дошло до отъезда большой части персонала посольства, сначала в Петербург, а затем в Псков, поближе к границе оккупированной немцами территории. Рицлер в конце августа тоже уехал и временно прекратил свою игру.

Паке же, напротив, остался. И выбор этот был не просто прагматическим. С большевиками или без них — для него судьба Германии решалась в России.

В конце июля и в самом начале августа 1918 г. Паке провел решающие переговоры о проекте создания трансконтинентальной информационной организации Парвуса, суть которого заключалась в иллюзорной попытке политико-информационного захвата России изнутри.

За фантастическую сумму в 200 млн. марок, которую Гельфанд запросил в Берлине в начале июня 1918 г., он собирался «взять под наш контроль все русское газетное дело». Для этого, полагал он, необходимо основать заново или возобновить не менее 200 ежедневных газет по всей России, связанных между собой информационной и телеграфной службой, «1 000 агентств» которой действовали бы в Центральной Европе и бывшей Российской империи вплоть до Китая, Японии, Афганистана и Персии. Предполагалось, что эта континентальная империя прессы, которая «далеко превзойдет достижения лорда Нортклиффа и других», будет управляться из некоего «координационного центра в Берлине» {394} 394 Меморандум Александра Гельфанда, представленный в МИД. Недатированный и неподписанный экземпляр: РА-АА. Deutschland Nr. 131. Geh. Bd. 18. B1. 168–173. .

По своему направлению планы, намеченные в области прессы в 1918 г., продолжили в персональном и материальном отношениях линию более ранних планов захвата, выдвинутых в 1916–1917 гг. Правда, проект Парвуса был задуман иначе. В качестве первого шага предполагалось создание торгово-распространительной сети для сбыта миллиона русских домашних календарей «по 3 рубля штука, для просвещения рабочих и крестьян», как Парвус объяснял еще в Стокгольме. Снабжение учебниками и тетрадками также следовало наладить в широких масштабах {395} 395 Paquet A. Politisches Tagebuch II (запись от 18 мая 1918 г.; цит. по оригиналу из архива Паке). . Этот проект можно рассматривать как копирование издательской карьеры Ивана Сытина, который на рубеже XIX–XX вв. из торговца лубками и домашними календарями превратился в одного из самых крупных российских издателей. Помимо издательств, выпускавших книги и календари, он основал крупнейшую газету страны «Русское слово» — ту самую, которую немецкие перекупщики собирались захватить еще в 1916 году {396} 396 См.: Schlögel K. Jenseits des Großen Oktober — Das Laboratorium der Moderne. Petersburg, 1909–1922. Berlin, 1988. S. 199–233. . [79] В XIX в. домашние календари и лубки рекомендовались Академией наук как средство начального народного просвещения в России. Издательство Сытина в 1870–1880-х гг. начало выпускать лубки и календари в современном виде и дешевыми массовыми тиражами. Плакаты, листовки и стенгазеты агентства РОСТА, организованного Маяковским и другими художниками по заданию советского правительства, по стилю и языку напоминали традиционный народный лубок.

Во всяком случае фамилия Сытина (в искаженном виде — «Сыткин») появляется в московской записной книжке Паке как фамилия владельца газеты с пометкой: «Месяц назад еще кредитоспособен в пределах 3 млн. рублей…» (следующее слово неразборчиво) {397} 397 Paquet A. Notizbuch (недатированная запись). B1. 51 (цит. по оригиналу из архива Паке). . В своем меморандуме Министерству иностранных дел Парвус исходил из потребности в несколько миллионов экземпляров: «Мы должны заполнить эту нишу и поставлять календари… Ведь в жизни русских крестьян домашний календарь почти столь же важен, как Библия». С помощью этих домашних календарей с текстами и картинками можно «осуществлять самую широкую пропаганду», в особенности против Англии и в пользу германо-российского сотрудничества. На основе торговли календарями — тут-то и заключалась изюминка — можно спокойно выстроить в масштабах всей страны издательскую и сбытовую организацию, «имеющую беспартийный характер». Кроме того, из полчища оставшихся безработными журналистов без проблем удастся набрать «кадры для планируемого восстановления прессы». Парвус с размахом рассчитывал на тысячу штатных редакторов, переводчиков и т. п., а также на общий персонал в десять тысяч книгонош, комиссионеров, агентов и т. п. Если бы немецкая сторона финансировала авансом издание миллиона календарей по 4 марки за штуку, то дальнейшие издержки «полностью или большей частью» покрывались бы за счет продаж [80] Меморандум Гельфанда (см. прим. 13). Неясно, в каком объеме были переданы деньги на этот проект. Шарлау и Цеман ошибочно исходят из того, что предоставленные Рёдерном 17 июня 1918 г. 40 млн. марок в основном предполагалось использовать для этой цели (Scharlau W., Zeman Z. В. Freibeuter der Revolution. Parvus-Helphand — Eine politische Biographie. Köln, 1964. S. 311). Но фактически, как говорилось выше, они были отпущены по согласованию с Мирбахом. Первый транш на сумму в 3 млн. был переведен в июле через «Дойче банк» «на счет главной германской комиссии» лично Рицлеру в Москве (РА-АА. Deutschland Nr. 131. Geh. Bd. 19, unnumeriert. Dok. А 29400). Все же последовательная нумерация документов позволяет предположить, что по крайней мере часть суммы действительно предназначалась для этой цели. Так, уже известный нам Георг Скларц получил в берлинском МИДе удостоверение, датированное 19 июля 1918 г. и подтверждавшее, что он является полномочным представителем «Издательства литературы по социальным наукам» («Ферлаг фюр зоциальвиссеншафтен»), которому поручено изготовить «народный календарь для России чрезвычайно большим тиражом», причем этот календарь должен быть «обязательно изготовлен к осени» (Ibid. Dok. А 30688). . Гельфанд собирался расширить свое берлинское «Издательство литературы по социальным наукам», руководство которым взял на себя его копенгагенский компаньон Георг Скларц, и превратить это издательство в крупный «издательский дом для России и Востока». Свою проектируемую фирму он уже окрестил «Руссаген».