Петр Балаев - АНТИ-Стариков. Почему история все-таки наука

— Я иначе с ним и не говорю».

«Через четверть часа обо мне докладывают Сазонову. Он бледен и дрожит:

— Я вынес очень плохое впечатление, — говорит он, — очень плохое. Теперь ясно, что Австрия отказывается вести переговоры с нами и что Германия втайне ее подстрекает.

— Следовательно, вы ничего не могли добиться от Пурталеса?

— Ничего. Германия не может оставить Австрию. Но разве я требую, чтобы она ее оставила? Я просто прошу помочь мне разрешить кризис мирными способами…

Впрочем, Пурталес более не владел собой, он не находил слов, он заикался, у него был испуганный вид. Откуда этот испуг?.. Ни вы, ни я — мы не таковы, мы сохраняем наше хладнокровие, наше самообладание.

— Пурталес сходит с ума потому, что тут действует его личная ответственность. Я боюсь, это он способствовал тому, что его правительство пустилось в эту ужасную авантюру, утверждая, будто Россия не выдержит удара и будто если, паче чаяния, она не уступит — то Франция изменит русскому союзу. Теперь он видит, в какую пропасть он низверг свою страну.

— Вы уверены в этом?

— Почти… Еще вчера Пурталес уверял нидерландского посланника и бельгийского поверенного в делах, что Россия капитулирует и что это будет триумфом для Тройственного Союза. Я знаю это из самого лучшего источника.

Сазонов делает унылый жест и сидит молча. Я возражаю:

— Со стороны Вены и Берлина жребий брошен. Теперь вы должны усиленно думать о Лондоне. Я умоляю вас не предпринимать никакой военной меры на немецком фронте и быть также очень осторожными на австрийском, пока Германия не открыла своей игры. Малейшая неосторожность с вашей стороны будет нам стоить содействия Англии.

— Я тоже так думаю, но наш штаб теряет терпение, и мне приходится с большим трудом его сдерживать.

Эти последние слова меня беспокоят; у меня является одна мысль:

— Как бы ни была серьезна опасность, как бы ни были слабы шансы на спасение, мы должны, вы и я, до пределов возможного пытаться спасти мир. Прошу вас принять во внимание, что я нахожусь в беспримерном для посла положении. Глава государства и глава правительства находятся в море; я могу сноситься с ними только с перерывами и самым ненадежным способом; к тому же, так как они только очень неполно знают положение, они не могут послать мне никаких инструкций. В Париже министерство лишено главы, его сношения с президентом и премьером столь же нерегулярны и недостаточны. Моя ответственность, таким образом, громадна. Поэтому я прошу вас согласиться на все меры, которые Франция и Англия предложат для того, чтобы сохранить мир.

— Но это невозможно!.. Как вы хотите, чтобы я заранее согласился на меры, не зная ни их цели, ни условий?..

— Я уже сказал вам, что мы должны испробовать все вплоть до невозможного, чтобы отвратить войну. Я настаиваю поэтому на моей просьбе.

После короткого колебания он мне отвечает:

— Ну что же, да, я согласен.

— Я смотрю на ваше обязательство как на официальное и телеграфирую о нем в Париж.

— Вы можете об этом телеграфировать.

— Благодарю, вы снимаете с моей совести большую тяжесть».

Вот как, оказывается, обстояло дело! Англия не только не обещала ни России, ни даже Франции никакого содействия в конфликте с Германией, но даже больше: французы и наши изо всех сил в те дни ломали через колено английских дипломатов, терроризировали английскую дипломатическую миссию в Петербурге, заставляя ее любыми путями уговорить Лондон отказаться от нейтралитета. И единственное, что им удалось добиться: англичане обещали подумать над своими планами сотрудничества, если войну не начнут Петербург и Париж. Так-то.

А паника в Берлине настоящая, и один из виновников этой паники — Пурталес. Палеолог пишет откровенно, что этот деятель способствовал тому, что Германия понадеялась на непрочность союза Франции и России. Иначе говоря, они питали надежды на то, что Россия первой объявит войну Австрии и станет агрессором. А вот шиш вам с маслом! Царь и Сазонов — молодцы, вовремя разгадали эту подлость.

Продолжим далее цитировать опус Старикова:

«А до конца ультиматума всего 48 часов! И время стремительно летит, так быстро, что войну уже не остановить! Основная задача Грея теперь — это сделать события необратимыми! Вместо того чтобы предостеречь австрияков на самом пороге войны, он только сожалеет, что предъявленная Сербии нота имеет ограниченный по времени срок ответа и отказывается ее обсуждать, пока не увидит документ воочию!

Затем он говорит послу Австро-Венгрии об ущербе, который может нанести торговле война между четырьмя великими державами. Венский посол Менсдорф считать умеет хорошо. Четыре державы — это Россия, Австрия, Франция и Германия. О пятой державе — Англии — Грей не обмолвился ни словом. Это уже даже не намек, а прямое свидетельство будущего нейтралитета Великобритании. Донесение о беседе австрийский посол закончил следующими словами: «Он был хладнокровен и объективен как обычно, настроен дружественно и не без симпатии по отношению к нам». После беседы с Греем окончательно успокоенная Австро-Венгрия убеждается в том, что она может нанести удар по Сербии».

Чего-то посол Австрии не сделал вывода о нейтралитете Британии, иначе он не промолчал бы! Наверное, до четырех не умел считать. И жаль, что Стариков у него в секретарях не служил, подсказал бы.

«В случае вступления Австрии на сербскую территорию, — справедливо заметил Грей, — опасность европейской войны надвинется вплотную… Всех последствий подобной войны четырёх держав совершенно нельзя предвидеть».

«Английский дипломат снова говорит о возможном ущербе мировой торговли, потенциальном революционном взрыве и грозящем всеобщем обнищании, но это не имеет особого значения, это просто слова. Главное, что он снова подчеркивает, теперь уже перед немецким послом, что война возможна между ЧЕТЫРЬМЯ великими державами, снова указывая, что Англия останется нейтральной! Не зря Грей подчеркнул это еще раз — ведь ему нужно не просто предъявление австрийского ультиматума, а боевые действия по его истечению. Только окончательно убедившись в нейтралитете Англии, немцы и австрийцы могут решиться и на войну с Россией и Францией».

Ах эти подлые англичане, ах обманщики! Сами решили на стороне Парижа и Петербурга в войну залезть, а немцев как обманывают! Убеждают подмигиваниями, намеками, играя числами от одного до четырех, мол, пусть пруссаки не боятся воевать, бритты в сторонке покурят, встревать не будут.

А наивные пруссаки им верили? Конечно, если кто-то считает, что кролик с обрезанными ушами похож на кота, то — да, верили. Смотрите, как Стариков ловко обрезает кролику уши и здесь же, одновременно, на одном и том же своем письменном столе фокусника тянет кота за наружные органы слуха. Вот выдержка из его книги: