Стивен Тернбулл - Самураи (Военная история)

Японцы двинулись на Сеул, но уже в дороге они узнали новость, которая привела их в ужас - адмирал Ли Сунсин вернулся! Вскоре коммуникации были вновь нарушены - как раз тогда, когда они уже были всего в семнадцати милях от Сеула. Их продвижение замедлилось. Была уже середина октября, и поскольку приближалась суровая корейская зима, командиры решили отойти под прикрытие укрепленных лагерей на юге и возобновить наступление весной. Когда они подошли к крепостям, тут же был отдан приказ дополнительно укрепить их, поскольку один из китайских полководцев решил как можно скорее закончить войну, предприняв массированную атаку на японские позиции и сбросив японцев в море. Полководец Ян Хо воздвиг алтарь, в присутствии своих воинов принес жертвы, чтобы умилостивить духов Неба и Земли, и помолился за победу над захватчиками. Затем он проверил наличие необходимых припасов и отдал приказ начать общее наступление на Ульсан, известный японцам как Урусан, самый восточный из всех японских фортов. Это укрепление удерживала дивизия Като Киёмаса, оно имело прочные внешние и внутренние стены, а своей южной стороной форт выходил к морю. Военные операции, которые до того охватывали обширные территории, теперь сосредоточились в одной точке, в тридцати пяти милях от Пусана. Армия союзников, подкрепленная 40 000 китайских солдат, подошла, чтобы приступить к осаде, но слишком поздно, чтобы перехватить Асано Юкинага, который успел пройти в крепость со своими людьми.

В начале января 1598 г. китайская армия неожиданно начала штурм замка. Небольшой отряд, очевидно в качестве отвлекающего маневра, попытался взобраться на стену, но был отбит аркебузным огнем и отступил. Увидев это, японцы непредусмотрительно открыли ворота и бросились преследовать врага, думая, что это всего лишь корейцы. Отойдя на некоторое расстояние, они обнаружили, что их окружила 80-тысячная китайская армия. Только немногим участникам вылазки удалось с боем прорваться назад к стенам крепости. Они понесли большие потери, что сократило гарнизон до 5 000 человек.

На следующий день в китайском лагере вновь затрубили раковины войны, и осажденных оглушили вопли осаждающих, которые в полном составе бросились на приступ. Несколько атак было отбито, но китайцам удалось проделать брешь в стене, и гарнизону пришлось отступить во внутренние укрепления. На следующее утро японцы были разбужены дождем стрел, и сражение возобновилось. Несмотря на сильный холод, самураи так вспотели, что пот замерзал на их доспехах. Взобравшись на гору трупов своих соотечественников, китайцы пытались проломить ворота, а японцы продолжали обстреливать их со стен из мушкетов. В феврале китайцы вновь были отбиты, а часовые соскребали иней со шлемов. Некоторые японские самураи заметили, что их наплечники продолжают соскальзывать, несмотря на то, что их постоянно подгоняли. Дело в том, что их плоть исхудала настолько, что стали видны кости, а ноги стали тонкими, как стебли бамбука. Один воин, сняв шлем и маску, обнаружил лицо столь исхудавшее и сморщенное, что, казалось, он стал похож на одного из тех голодных демонов из потустороннего мира, которых так часто изображали в храмах на его родине.

К концу февраля китайский командующий, который до того рассматривал штурм крепости Урусан как дело незначительное, попытался начать переговоры. Японцы отклонили все предложения и воспользовались коротким перерывом, чтобы разжечь костры из сломанных стрел и насладиться обедом из горячей конины, срезанной с трупов их лошадей. Следующий день был тихим, но очень холодным, и многие истощенные самураи, которые уселись погреться на солнечной стороне башен, были затем найдены замерзшими насмерть. К голоду прибавилась пытка жаждой. Поскольку в крепости не было воды, японцы делали ночные вылазки и приносили воду из горных расщелин, но теперь осаждавшие воспрепятствовали этому. Солдаты, сражавшиеся днем, ночью выбирались наружу и лизали раны павших и даже втайне ели сырое мясо, срезанное с трупов китайцев. Они жевали бумагу, ставили ловушки на мышей и ели их; пренебрегая стрелами часовых, обыскивали одежду убитых врагов в поисках случайного зернышка сушеного риса. Однажды ночью китайцам удалось за-хватить сто человек из гарнизона, бродивших подобно призракам среди трупов павших. Блокада была полной, и каждый день голод и холод собирали свой урожай.

Со временем известия об этом дошли до других японских командиров, которые спешно собрали войска, чтобы снять осаду с Урусана. Курода, Хатисука и Набэсима выступили с войском в 50 000 человек и прибыли как раз в момент, когда начинался новый приступ. Без колебания они ударили в тыл китайским войскам, и в то же время флот Кониси прорвал блокаду Ли Сунсина, чтобы доставить осажденным припасы. На этом кончились страдания доблестных защитников, которые столько времени продержались без еды и питья, не считая талого снега. С ощущением, будто они воскресли из мертвых, они сняли свои доспехи. Для командовавших защитой Урусана, Като Киёмаса и Асано Юкинага, это стало личным триумфом. Несколько дней спустя Асано написал восторженное письмо отцу, Асано Нагамаса, ветерану кампании 1592 г. В нем он подчеркивал превосходство японского оружия, поскольку, хотя корейцы и китайцы и вооружили теперь некоторые свои части аркебузами, преимущество все же оставалось на стороне японцев: Когда войска отправятся [в Корею] из провинции Каи, пусть возьмут как можно больше ружей, поскольку никакого другого снаряжения не требуется. Дайте строгий приказ, чтобы все люди, даже самураи, имели ружья.

С наступлением весны китайцы получили новые подкрепления, и Кониси стал советовать оставить форты и сконцентрировать войска в Пусане. Но Хидэёси не желал об этом слышать. Он, однако, отозвал большую часть армии, оставив дивизию с Кюсю и еще несколько отрядов охранять лагеря, против которых китайцы предпринимали бесплодные атаки в течение всего лета. Один из этих лагерей удерживал клан Симадзу во главе с Симадзу Ёсихиро. До сих пор это семейство сколь-либо заметно не отличилось в войне, хотя Ёсихиро и потерял старшего сына Хисаясу в 1593 г., но теперь им выпала честь участвовать в последнем сражении корейской войны на суше. То была битва при Сочоне, 30 октября 1598 г. Как и в сражении при Пёкчжэ, противники встретились лицом к лицу. Китайцы понесли большие потери. В ответ на требование Хидэёси представить доказательства воины Сацума отрезали уши у 38 700 вражеских голов, засолили их и послали в Киото. Там их захоронили в насыпи, известной как "Мими-дзука", или "гробница ушей" - ужасный памятник ужасной войне. Вскоре после этой битвы до Кореи дошло известие о смерти Тоётоми Хидэёси, который скончался 18 сентября. С его смертью развеялась мечта об империи, уже ставшая кошмаром, и в японских лагерях в Корее повсюду радостно приветствовали приказ об отправке домой.