Даниил Мордовцев - Русские исторические женщины

«Кто бы ни была девушка, выпущенная Радзивиллом на политическую сцену под именем дочери Елизаветы Петровны, но, рассматривая все ее действия, читая переписку ее и показания, данные фельдмаршалу князю Голицыну в Петропавловской крепости, нельзя не прийти к заключению, что не сама она вздумала сделаться самозванкой, что она была вовлечена в обман, и сама верила в загадочное свое происхождение. Поляки так искусно сумели опутать молоденькую девочку сетью лжи и обмана, что впоследствии она сама не могла отдать себе отчета в том, кто она такая. На краю могилы, желая примириться с совестью, призвав духовника, она сказала ему, что о месте своего рождения и о родителях она ничего не знает.

«Я помню только, – говорила она в последнем своем предсмертном показании князю Голицыну, – что старая нянька моя, Катерина, уверяла меня, что о происхождении моем знают учитель арифметики Шмидт и маршал лорд Кейт, брат которого прежде находился в русской службе и воевал против турок. Этого Кейта я видела только однажды мельком, проездом через Швейцарию, куда меня в детстве возили на короткое время из Киля. От него я получила тогда и паспорт на обратный путь. Я помню, что Кейт держал у себя турчанку, присланную ему братом из Очакова или с Кавказа. Эта турчанка воспитывала несколько маленьких девочек, вместе с ней плененных, которые жили при ней еще в то время, когда, по смерти Кейта, я видела ее проездом через Берлин. Хотя я наверное знала, что я не из числа этих девочек, но легко может быть, что я родилась в Черкесии».

Кроме того, она объяснила, что еще в детстве жила в Киле, что из тамошних жителей помнит какого-то барона фон-Штерна и его жену, данцигского купца Шумана, платившего в Киле за ее содержание и, наконец, учившего ее арифметике Шмидта.

– Меня постоянно держали в неизвестности о том, кто были мои родители, – говорила она перед смертью князю Голицыну: – да и сама я мало заботилась о том, чтобы узнать, чья я дочь, потому что не ожидала от того себе никакой пользы.

Таким образом, от раннего детства у нее остались в памяти маршал лорд Кейт, Швейцария, Берлин, Киль. В Киле она училась. С Голштинией, следовательно, связано было ее детство. Но, ведь, Голштиния играет такую важную роль в истории России того времени, в жизни обеих дочерей Петра Великого – Анны и Елизаветы Петровны.

Загадочность этим еще больше усиливается.

Когда странную девушку эту взяли к Ливорно, при ней нашли бумаги, из которых видно было, что после Киля она жила в Берлине, потом в Генте, в Лондоне. Зачем? С кем? В именах ее – также путаница: сначала она была девица Франк, потом девица Шель, наконец, г-жа Треймуль.

Она хорошо знала по-францусски и по-немецки, говорила по-итальянски и по-английски. Но замечательно – ни по-польски, ни по-русски не знала.

Современники говорят, что она отличалась замечательной красотой, и хотя косила на один глаз, но это не уменьшало редкой привлекательности ее лица. Она была умна – это бесспорно. Кроме того, она была изящна, всегда весела, любезна, кокетлива до такой степени, что при своем уме и красоте могла сводить с ума каждого мужчину и превращать в самое покорное себе орудие.

«И в самом деле, – так очерчивает нравственный облик этой женщины ее биограф, – в продолжение трех-четырех лет ее похождений по Европе одни, очарованные красотой ее, входят из угождения красавице в неоплатные долги и попадают за то в тюрьму, другие, принадлежа к хорошим фамилиям, поступают к ней в услужение, сорокалетний князь римской империи хочет на ней жениться, вопреки всем политическим рассчетам, и хотя узнает об ее неверности, однако же, намеревается бросить свои германские владения и бежать с прекрасной очаровательницей в Персию. Она любила хорошо пожить, любила роскошь, удовольствия и не отличалась строгостью нравов. Увлекая в свои сети молодых и пожилых людей, красавица не отвечала им суровостью; она даже имела в одно время по несколько любовников, которых, по-видимому, не очень печалила ветреность их подруги».

Когда она кончила свое образование, то прежде всего мы видим ее в Берлине.

Из Берлина какая-то скандальная история заставляет ее бежать в Гент и переменить имя девицы Франк на имя девицы Шель.

В Генте она сводите знакомство с сыном голландского купца Вантурсом. И с той и другой стороны взаимная склонность, любовь – и Вантурс входит в неоплатные долги. Этих долгов не в состоянии покрыть те суммы, которые девица Шель получает будто бы от какого-то таинственного дяди из Персии.

Дядя в Персии – это, без сомнения князь Радзивилл, тайно руководящий своим созданием.

Кредиторы хотят сажать Вантурса в тюрьму – и он, бросив жену, бежит в Лондон с таинственной девушкой. Девушка превращается в г-жу Треймуль.

И в Лондоне, как я в Генте, – те же безумная трата денег, роскошь, блеск, кредиторы, опасность тюрьмы – и Вантурс бежит в Париж.

Таинственная девушка остается в Лондоне. У нее новый друг, барон Шенк. Но безумная роскошь гонит и Шенка и странную девушку в Париж.

В Париже г-жа Треймуль имеет свидание с графом Михаилом Огинским, польским посланником.

Но она уже не Треймуль, а русская княжна, «принцесса Владимирская», по имени Алина или Али-Эмете, единственная отрасль знаменитейшего и богатейшего рода князей владимирских. Родители ее умерли давно, а воспитал ее дядя, живущий в Персии. Она явилась в Европу, чтобы отыскивать в России свои владения. Сокровища ее персидского дяди также к ней переходят.

В Париже все это кажется одной из сказок Шехеразады, и Париж слепо верите поэтической легенде. Легенду эту подкрепляет авторитет такой личности, как живущая в Париже княгиня Сангушко.

В Париже, как и везде, принцессу Владимирскую окружает царская роскошь и блеск. В свите ее два барона – Шенк и Эмбс, бывший Вантурс. Банкиры Понсе и Макке снабжают их деньгами. В свите принцессы является новое лицо, ее поклонник, маркиз де-Марин, который бросаете блестящий двор Людовика XV и скачет за таинственной волшебницей в Германию, чтобы быть ее интендантом в каком-то немецком городе.

Скоро эта свита баронов и маркизов увеличивается новым крупным лицом: член знаменитейшей французской фамилии, граф Рошфор де-Валькур, гофмаршал владетельного князя Лимбурга де-Линанж, находящийся в Париже по делам своего государя, просит руки принцессы Владимирской. Принцесса дает согласие на брак; ждут только согласия государя. Но и этого мало: она запутывает в свою сеть и графа Огинского.

В начале 1773 года принцесса Владимирская вместе со своей свитой исчезает из Парижа и является во Франкфурте-на-Майне. Получив от Огинского бланковый патент на офицерский чин в литовском войске, она вписывает туда Вантурса – и он делается литовским капитаном.