Элизабет Тюдор - Тайны подводного Каспия

Горе Александра было безграничным. Умер не просто друг, а любимейший из них, в котором он видел родственную душу.

Несчастного врача в наказание царь велел распять на кресте. В Экбатанах и во всей империи был объявлен траур, и не было слышно нигде звуков музыки и веселья. Зима 324 года была самой горестной для Александра. На похороны и сооружение могильного кургана друга царь не пожалел огромных денежных затрат. Гнев царя обратился против богов, и он велел опять погасить огни во всех царских алтарях и в храмах.

Весной следующего года Александр учинил войну с горным племенем коссев, которые были родственны каспиям. Он устроил настоящую охоту и перебил в племени всех, способных носить оружие. В этой войне он нашел утешение в своей скорби и назвал ее заупокойной в честь Гефестиона.

Предсказание девы огня сбылось. Он потерял всех, кого любил, в особенности же, друга детства, о котором царь говорил, что "Гефестион такой же Александр, как и я сам". Они, подобно высказыванию Аристотеля, были "одной душой, жившей в двух телах". И его потеря для Александра была равносильна потере своей половины души.

Со смертью любимого хилиарха* Экбатаны словно опустели в глазах "Великого царя". Он чувствовал там везде дух огненной девы. Сознание того, что он был бессилен против ее прорицания, сильно раздражало его. Каждый из пяти спутников Александра, побывавших с ним в храме Апам-Напата, нашел свою смерть по-разному, но всех погибших связывало одно - предсказание огненной девы. Уместны тут будут слова Мишеля Монтеня: "И каких только уловок нет в распоряжении смерти, чтобы захватить врасплох".

______________ * Хилиарх - в конце царствования Александра ближайший помощник царя, соответствующий визирю восточных правителей. После смерти Гефестиона эта должность больше никем не была занята. Титул этот был специально придуман Александром для незаменимого друга.

Охладев к столице древней Мидии и всей своей империи, Александр переселился жить в Вавилон, где захоронили с необычной помпезностью Патрокла - Гефестиона. Глядя на грандиозный погребальный памятник, "Царь Всего" не чувствовал себя столь одиноким. Пустота, возникшая после смерти друга, губительно давила на него.

Кратер вместе с другими военачальниками и ветеранами вернулся в Македонию, чтобы сменить Антипатра, заместителя царя. После его отъезда великого завоевателя стало еще больше угнетать одиночество. Конечно, при нем еще находились Птолемей, Пердикка, Неарх и Евмен, но никто не мог заменить Гефестиона.

Казалось, свою печаль он пытался утопить на дне чаши с вином и, участвуя в продолжительных, шумных пирушках и попойках, старался развлечь себя и принести радость душе.

Наступил июнь 323 года, самый жаркий сезон в Вавилоне. Готовился поход в Аравию, и в честь предстоящей экспедиции было устроено пиршество, которое закончилось только на рассвете. Царь вернулся к себе, но, несмотря на усталость, принял приглашение Медия, отпрыска фессалийского княжеского дома позавтракать с ним. Медий нравился царю, и после смерти Гефестиона он предпочитал его общество любому другому. Вернувшись с веселого завтрака, "Царь Всего" принял ванну и проспал весь день. К вечеру Александр собрал у Медия двадцать своих телохранителей, военачальников и полководцев. Обсуждался грядущий поход с гениальными замыслами, царь сиял радостью, и много выпил в тот вечер за успешный поход.

Воротился к утру во дворец утомленным, но, несмотря на это, по привычке отправился в купальню. Слуги приготовили царю ванну, и он, войдя в воду, расслабился и невольно уснул. Его разбудил непонятный металлический звук чего-то упавшего на мраморный пол. Осмотрелся вокруг и вспомнил, где находится. Рядом никого не было, и это очень удивило царя. Он позвал своих купальщиков-пажей, но никто не откликнулся. Вдруг вновь раздался звон металла, и на сей раз Александр увидел источник звука. То был круглый талисман девы огня, который македонские воины обнаружили на верхней площадке башенного храма, посвященного семи планетарным богам, и передали своему царю. С тех самых пор Александр не расставался с этим священным амулетом, полагая, что он убережет его от неприятностей, как некогда уберег огненную деву от кары. И сейчас, когда этот ритуально-мистический предмет отчего-то издал звук, ему показалось это очень странным. Он еще более поразился, когда таинственный предмет древнего культа почему-то зашевелился. И опешил, увидев, как амулет, сперва неуверенно и медленно ползающий по мраморному полу, словно змей, будто внезапно ожил и стремительно понесся в его сторону. Перелетел в ванну - и как только коснулся поверхности воды, она вся всколыхнулась, вздыбилась и после отпавшей от водного столба излишней массы, глазам предстала человеческая фигура из воды. Она стояла на расстоянии вытянутой руки от царя, и он ясно видел лицо водного создания. Александр попятился назад и прижался к стенке ванны, узнав в этом образе зарожденном водной стихией ту, что предвещала ему гибель и падение его империи.

Она стояла перед ним, глядя на него чистым и невинным взглядом. С их последней встречи прошло почти семь лет, и за все это время он не забыл лик прекрасной девы. Но явление ее не предвещало Александру ничего хорошего. Всех, кого он должен был потерять, он уже потерял. Последним в списке покойников был сам царь.

Если в прошлый раз она предстала ему в образе огненной девы, в то утро ее поддерживала стихия воды.

"Дочь бога огня и богини воды" - отчего-то припомнились Александру слова пастуха в горах Персиды. Теперь он осознал всю сущность этих слов. Стихии покровительствовали деве, и они же, по ее предсказанию, должны были погубить его.

Дева зашевелилась, и Александр оцепенел от ужаса. Она протянула руку и коснулась пальцами его груди. Холодок пробежал по его спине и сердце словно застыло от ледяного прикосновения. Как будто сама смерть дотронулась до него. Отняв руку от своей жертвы, дева пристально взглянула в его глаза, и внезапно образ ее рассыпался на миллионы капель.

Вода в ванне успокоилась, и на поверхности ее показался тот самый злополучный металлический медальон. Царь потянулся к нему, взял в руки и сердито швырнул в сторону. Амулет ударился о стену и звякнул, упав на пол. Александр поспешно выбрался из воды и укутался в полотенце. Неожиданно приступ дикого озноба охватил его тело. Холод был настолько пронизывающим, что царь застучал зубами. Его охватила слабость и, не сумев сделать и шагу, он вынужден был прилечь там же. Приступ лихорадки, внезапно начавшийся у базилевса, привел его в беспомощность. Однако даже после того, как приступ прошел, он не смог подняться на ноги, и слуги, которых отчего-то не оказалось рядом в самый важный момент его жизни, вновь засуетились возле него. Александр пожелал совершить жертвоприношение богам, и его на носилках отнесли к алтарям. Его перенесли в покои, и к вечеру ему полегчало. Призвав военачальников к себе, он дал указание выступить в поход в назначенный день. Вероятно, тем самым он пытался убедить скорее себя, чем окружающих, что его недомогание было следствием утомленности от ночной жизни и пьяных пирушек. В ту же ночь Александр приказал перенести его на берег Евфрата в летний дворец. Он не желал оставаться в давящем на сознание дворце в Вавилоне, где явилась ему дева-карательница. Здесь, в новом месте, ему стало намного лучше и уже на следующее утро он смог подняться на ноги, но все же предпочел ни с кем не встречаться, кроме Медия, которого он сам пригласил. Он провел с ним весь день, беседуя и играя в кости. На утро он назначил встречу с военачальниками, полагая, что ему станет еще лучше. Однако второй приступ, поразивший его поздно вечером, оказался еще сильнее прежнего. Всю ночь он метался в постели, не находя себе места от болевых ощущений во всем организме. Но он не сдавался. Он сын Аммона - Зевса, непобедимый и всеустрашающий, ему ли бояться легкого недомогания? Гений победы, который за тринадцать лет своего царствования совершил много походов, был несколько раз ранен в сражениях, но ни разу не побежден, ему ли страшиться какой-то лихорадки?