Николас Пиледжи - Славные парни. Жизнь в семье мафии

Полли хотел знать, торговал ли я наркотиками. Я солгал. Конечно нет, сказал я ему. Полли мне поверил. А с чего ему было не верить? До того, как я начал торговать наркотой в Льюисбурге, я даже не знал, как косяк забивать.

На протяжении двух лет Карен навещала Генри раз в неделю. Однако на третий год свои посещения она сократила до двух-трех в месяц. Генри дали менее изнурительную работу на ферме, а для детей тяжелая шестичасовая поездка оказалась невыносимой.

Каждый раз, когда они посещали тюрьму, Джуди начинали мучить рези в желудке, и долгое время ни Карен, ни ее доктор не могли установить причину болей.

Лишь только через два года, когда Джуди исполнилось одиннадцать, она призналась, что тюремный туалет для посетителей оказался столь грязным, что она не могла им пользоваться во время длительных десяти-двенадцатичасовых посещений.

Рут, которой на то время исполнилось девять лет, помнила только долгие часы невыносимой скуки, пока ее родители и их приятели, болтая, ели за длинными столами в большой, голой и холодной комнате. Карен приносила небольшие игрушки, раскраски и мелки для детей, но помимо этого им почти нечем было заняться.

В тюрьме не было детского уголка, хотя десятки подростков заявлялись на выходные, чтобы повидать отцов. Спустя пару часов Джуди с Рут так отчаянно приедались их занятия, что Карен позволяла им скормить кучу двадцатипятицентовых монеток непомерно дорогим торговым автоматам, невзирая на то, что денег всегда не хватало.

Карен: Когда Генри впервые ушел, деньги невероятным образом иссякли. Я работала зубным техником на неполную ставку. Я научилась стричь и ухаживать за собаками по той причине, что при этом могла находиться дома и приглядывать за детьми.

Деньги, которые задолжали нам приятели Генри еще со "Сьюита", так и не заплатили. Большинство этих парней сидели на мели, пока не срывали куш, но и тогда ты глазом не успевал моргнуть, как они его спускали.

Еще был один букмекер, который сделал целое состояние, работая в "Сьюите". Генри все для него делал. Жена и дети парня жили во Флориде, и он содержал десять любовниц в Нью-Йорке.

Моя подруга намекнула, что он смог бы подбросить немного деньжат для меня и детей теперь, когда Генри нет с нами. Он же предложил мне с детьми пойти и усесться в полицейском участке, до тех пор пока копы не назначат мне пособие.

Таков был менталитет этих людей. Я продала часть вещей, которые мы украли из "Сьюита", Джерри Асаро, важной шишке. Он был другом Генри и состоял в семье Боннано.

Денег я от него так и не дождалась. Он забрал товар и не заплатил ни цента. Я читала о том, что эти парни заботятся друг о друге, когда попадают в тюрьму, но на деле этого не замечала. Они не станут помогать, если не обязаны. При том, что я осознавала себя частью семьи - а мы ею и были - деньги ниоткуда не поступали. Спустя некоторое время Генри пришлось зарабатывать деньги в тюрьме.

Проживание в тюрьме обходилось ему в пятьсот долларов в неделю. Он нуждался в деньгах для охранников, особой еды и привилегий.

Каждый месяц он отсылал мне чек управления по делам ветеранов на шестьсот семьдесят три доллара, которые получал за посещение школы. А уже позже присылал мне немного денег, после того как начал тайком торговать в тюрьме. Но деньги эти давались нелегко, к тому же мы оба рисковали.

Первые два года мы жили с детьми на Вэлли-Стрим, но всегда находились в доме моих родителей. Там мы обычно ужинали, а Генри каждую ночь звонил по междугороднему, чтобы поговорить с девочками.

Девочки знали, что он сидит в тюрьме. Сначала мы им сказали только то, что он преступил закон. Я сказала, что Генри никому не причинял зла, но ему не повезло, и его поймали.

Им тогда исполнилось восемь и девять лет, так что я сказала, что Генри поймали за игру в карты. Девочки знали, что играть в карты плохо.

Даже позже, когда девочки повзрослели, им и в голову не приходила мысль, что Генри и его приятели - гангстеры. Им ничего не говорили. Они просто принимали то, что делали отец и его друзья.

Я не знаю наверняка, что было им известно в детстве, но уверена, что они не считали дядю Джимми или дядю Поли рэкетирами. Они видели в Джимми и Поли щедрых дядек. Они ведь встречались с ними лишь по радостным событиям - на вечеринках или свадьбах, на днях рождения - и те неизменно приходили с множеством подарков.

Они знали, что отец и его друзья играли в азартные игры, что запрещалось законом. Знали и то, что в доме хранились краденые вещи, но насколько им было известно, у всех знакомых в доме хранились краденые вещи.

Но несмотря на это, они понимали, что Генри совершает что-то противозаконное. Генри никогда с гордостью не рассказывал о своих делах. Никогда не хвастался своими поступками, в отличие от Джимми, который говорил при детях.

Помню, как однажды Рут вернулась от Джимми, где смотрела телевизор с Джесси, младшим сыном Джимми. Она рассказала, что Джесси, которого Джимми назвал в честь Джесси Джеймса, хвалил воров и ругал полицейских из телевизионной программы. Рут не смогла этого перенести. По крайней мере, мои дети, став взрослыми, не станут поощрять преступников.

Моя мать внешне спокойно приняла заключение Генри, но она никак не могла понять, отчего мне постоянно приходилось его навещать. Она считала, что я рехнулась. Она видела, как тщательно я готовилась к своим поездкам.

Она видела, как я покупаю всевозможные продукты, мыло, бритвы, кремы для бритья, одеколон и сигареты. Для нее поездки не имели смысла. Но она, конечно, не знала, что я помогаю Генри проносить в тюрьму товар, чтобы он мог заработать немного деньжат.

Поначалу я чертовски нервничала, но Генри детально разъяснил, как следует себя вести. Он сказал, что все жены проносят передачи.

Начала я с передач с оливковым маслом, импортными сухими колбасами и салями, сигаретами, бренди и скотчем, но вскоре я уже проносила небольшие пакетики с марихуаной, гашишем, кокаином, амфетаминами и метаквалоном. Генри договорился, чтобы поставщики приносили товар нам на дом.

Чтобы пройти тюремную проверку, я зашивала еду в мешки и привязывала их к телу. Охранники обыскивали наши сумки и заставляли проходить через металлоискатели, пытаясь найти оружие или ножи, но этим и ограничивались.

Если только не заворачивать еду в фольгу, то можно было пронести целый супермаркет под пальто. Я надевала дождевик, под которым с головы до пят была увешана сэндвичами и салями.

Бутылки бренди и виски я прятала в паре больших и широких сапог, которые купила специально для того, чтобы пройти мимо охраны. Я купила гигантский лифчик пятого размера и пару подвязок, чтобы пронести наркотики и таблетки.