Константин Никифоров - Сербия на Балканах. XX век

Поворот к самоуправлению был воспринят в стране неоднозначно. Для многих югославов была еще свежа в памяти помощь Советского Союза в годы войны, а советская модель продолжала оставаться эталоном. За резолюцию Информбюро и против нового курса Тито высказалось более 55 тыс. коммунистов из 468 тыс. членов партии, то есть почти каждый девятый. Недовольные были подвергнуты репрессиям. Печально известным стал, например, концлагерь на острове Голый (Голый оток) в Адриатическом море – югославских Соловках. Заключенных там заставляли издеваться друг над другом, и это цинично называлось «самоуправлением». Только через два острова – Голый и Свети-Гргур – прошло более 16 тысяч человек. Из них, по данным З. Раделича, было 12 участников Октябрьской революции в России, 36 участников гражданской войны в Испании, 268 коммунистов с довоенным стажем, 23 союзных и республиканских министра, 99 заместителей министра, 36 союзных депутатов, 6 генералов [100]. Около 5 тыс. югославских граждан остались в СССР и других странах «народной демократии» [101].

Таким образом, суть югославского режима проявилась в полной мере: со «сталинистами» коммунистические вожди Югославии боролись сталинскими же методами. И если внутри социалистического лагеря они настаивали на праве каждой коммунистической партии выбирать свой путь в социализм, то внутри своей партии и страны они даже не помышляли о подобной свободе выбора [102].

М. Джилас вспоминал, что Тито сначала хотел ограничить конфликт с Советским Союзом «сферой власти и государства», но его удалось убедить вступить также и в «идеологическую борьбу» с советской системой. По словам Джиласа, «вскоре после 1949 г. обе тенденции слились воедино: Тито принял идеологические нововведения – а потом, после смерти Сталина, снова их отбросил как политический балласт и угрозу своему единовластию» [103]. Представляется, что это не совсем так. Конечно, власть для Тито всегда была на первом месте, и он никогда не был убежденным сторонником демократии. Демократизация режима была для Тито скорее тактикой, чем стратегией. Но и после 1953 г. в его политике, а значит, и в жизни Югославии, в рамках существующей системы были не только «этатистские отливы», но и «самоуправленческие приливы».

Однако сразу после смерти Сталина и относительной нормализации отношений с Советским Союзом [104]Тито действительно несколько охладел к «самоуправлению». Это было связано также и со знаменитым делом Джиласа, который в серии газетных и журнальных статей подверг критике «новый класс» – коммунистическую бюрократию, превратившуюся в «красную буржуазию». Джилас был обвинен в «ревизионизме», самом радикальном виде «анархо-либерализма», исключен из партии, а затем и осужден [105]. Тито сказал тогда своему бывшему соратнику: «У нас обстановка для демократии еще не созрела – еще должна быть диктатура…» [106]

К концу 50-х годов считалось, что национальный вопрос в Югославии уже решен. Ведь предполагалось, что социализму будут чужды национальные предрассудки. Тем не менее, споры и дискуссии на эту тему продолжались. Э. Кардель, активно поддержав Тито во всех гонениях на Джиласа, в национальном вопросе оставался на старых позициях – «бюрократический централизм» провоцирует шовинистический «интегральный югославизм», связанный с остатками «старого великосербского национализма». Й. Броз-Тито часто пытался даже несколько смягчить подобный запал, просил не говорить все время об общей столице Белграде как о «какой-то великосербской столице». Тем более что уже в тот период подобная практика стала мешать экономике. С. Вукманович-Темпо жаловался, что уже ни один хозяйственный вопрос невозможно решить без того, чтобы его не сделали национальным вопросом [107].

Примерно с середины 50-х и до середины 60-х годов реформы в Югославии были, по сути, заморожены. В марте 1962 г. исполком ЦК СКЮ на своем расширенном заседании постановил даже принять меры по усилению государственного контроля над экономикой и укреплению влияния партии на все стороны общественной жизни.

По конституции 1963 г. страна стала называться Социалистическая Федеративная Республика Югославия. Республики определялись как «государственные социалистические демократические сообщества, основанные на власти трудового народа и самоуправлении». Автономная область Косово и Метохия была повышена в статусе и переименована в автономный край Косово. Конституция определяла федерацию не только как государство, но и, исходя из концепции самоуправления, как «объединение свободных и равноправных трудящихся». В республиках и краях были учреждены пятипалатные скупщины – веча производителей заменялись четырьмя вечами самоуправления: по экономическим вопросам, по вопросам просвещения и культуры, по вопросам социальной политики и здравоохранения, по организационно-политическим вопросам. Считалось, что это отражает процесс дальнейшего распространения самоуправления, теперь и на нематериальную сферу.

В 1964–1965 годах в Югославии начали проводиться самые радикальные реформы в экономике за время всего самоуправленческого эксперимента. В литературе их обычно объединяют под общим названием «общественно-экономическая реформа 1965 г.» Необходимо отметить, что это было время попыток преобразований и в других социалистических странах Восточной Европы. В частности, именно тогда в СССР задумывалась реформа А. Косыгина, а Чехословакия через три года своей «Пражской весной» попыталась доказать возможность «социализма с человеческим лицом». Подчеркнем, что в целом с этого момента развитие Югославии, несмотря на все своеобразие, опять шло синхронно с остальным европейским социалистическим лагерем, хотя на словах югославское руководство не уставало подчеркивать коренное отличие моделей «самоуправленческого» и «реального» социализма.

В югославском партийном верху шли ожесточенные дискуссии по различным вопросам, в том числе и по вопросу государственного устройства. Э. Карделю, возглавлявшему сторонников максимального укрепления самостоятельности республик и ослабления федеративных связей, противостояли сербские функционеры, которые выступали за более крепкую федерацию. Ослабление последней группы было связано со смещением со своего поста в 1966 г. А. Ранковича, обвиненного в злоупотреблении служебным положением, необоснованных репрессиях, в том числе против албанского населения автономного края Косово. Уход всесильного шефа государственной безопасности способствовал демократизации и общему смягчению обстановки в Югославии.

Поскольку Ранкович был чуть ли не единственным сербом в ближайшем окружении Тито, его смещение официально трактовалось и как борьба с «великосербским шовинизмом». В то же время в Сербии, особенно в более поздний период, вокруг фигуры Ранковича сложился миф как о якобы последнем «защитнике сербских интересов» в коммунистической Югославии.