Константин Никифоров - Сербия на Балканах. XX век

Казалось, что режим Милошевича может просуществовать еще какое-то время, что самые тяжелые времена – санкции и агрессия НАТО – для него уже позади. В это уверовал и сам Милошевич. С одной стороны, он пытался еще жестче «закрутить гайки»: по крайней мере, в тот период в Сербии стали с пугающей периодичностью физически устраняться или пропадать без вести его политические противники [192]. С другой стороны, Милошевич вновь решился несколько изменить «условия игры», что уже много раз позволяло ему сохранять ведущие позиции на сербском и югославском политическом Олимпе.

В июле 2000 г. парламент Югославии принял ряд поправок к Конституции СРЮ и, в частности, изменил порядок выборов президента страны. Теперь вместо парламента его должны были избирать в ходе всеобщих, прямых выборов. Внешне демократические изменения, по сути, преследовали совсем иные цели. Этими изменениями парламент фактически открывал С. Милошевичу путь к несменяемой власти (переизбранию на посту президента Югославии еще дважды, каждый раз – на четыре года).

Однако Милошевич просчитался. На состоявшихся выборах президента Югославии уже в первом туре победил кандидат Демократической оппозиции Сербии В. Коштуница. Правда, это было признано не сразу, а после массовых волнений против фальсификации выборов в Белграде и других сербских городах. Волнения закончились отстранением С. Милошевича от власти.

Как упоминалось, «октябрьская революция» 2000 г. в Сербии по типу была схожа с «бархатными революциями» 1989 годов в Центральной и Юго-Восточной Европе. В этом смысле ничего особенного в этих событиях не было [193]. Однако приход сербской демократической оппозиции к власти оказался растянутым на целое десятилетие, омраченное распадом единой страны, санкциями, войнами, полной экономической разрухой. Естественно, что стартовые позиции у сербских демократов оказались намного хуже, чем у оппозиции в других бывших социалистических странах.

Нельзя сказать, что чем-то уж совсем особенным был и сербский национализм, за который сербы подверглись сильнейшим гонениям со стороны так называемого «мирового сообщества». Национализм существовал во всех странах Центральной и Юго-Восточной Европы, во всех бывших югославских республиках, был присущ всем народам и народностям Югославии. И везде он стал средством борьбы с коммунизмом. Вот здесь Сербия оказалась исключением. Ее лидер С. Милошевич сам разыгрывал национальную карту. Возможно, только в России коммунисты попытались делать нечто подобное, но они к тому времени уже были в глухой оппозиции.

Приведя ДОС к победе, ее лидеры В. Коштуница и З. Джин-джич сразу же стали выяснять отношения между собой. Причем в ходе возникших между двумя сербскими лидерами разногласий лучшим аппаратчиком показал себя Джинджич. Тем более что он, получив пост сербского премьер-министра, сконцентрировал в своих руках основные рычаги власти и финансовые потоки.

В конце июня 2001 г. правительство Сербии во главе с З. Джинджичем с нарушением югославских законов и против воли Конституционного суда выдало Гаагскому трибуналу арестованного ранее С. Милошевича [194](югославское руководство обвиняло его в коррупции и расправах над политическими оппонентами, а западные страны – в геноциде, развязанном против косовских албанцев; затем добавились обвинения и за войны в Хорватии и Боснии). За «голову» Милошевича Югославии было обещано более 1 млрд. долларов финансовой помощи, однако вместо денег его выдача спровоцировала первый внутренний кризис в новом демократическом руководстве. Так, несогласие с выдачей заявил президент Югославии В. Коштуница, а возглавляемая им Демократическая партия Сербии вышла из единой парламентской фракции ДОСа в сербском парламенте.

Однако кризис этим не закончился. В августе 2001 г. он затронул уже правительство Сербии, возглавляемое З. Джинджичем. Из него также вышли представители Демократической партии Сербии. Поводом стала «неспособность кабинета справиться с организованной преступностью». Конфликт между З. Джинджичем и В. Коштуницей набирал обороты. Несколько позже члены ДПС были полностью отстранены от власти, в частности, многие ее представители лишились мандатов в сербском парламенте. Это происходило при многочисленных нарушениях законов. То есть демократы, входившие в ДОС, беря пример с социалистов, также пытались наделить самих себя монопольной властью.

Пути Демократической партии Сербии во главе с президентом Югославии В. Коштуницей и остальной ДОС во главе с премьер-министром Сербии З. Джинджичем окончательно разошлись. Иначе и быть не могло. Два лидера были абсолютно разными людьми. В отличие от бессребреника и идеалиста, зачастую нерешительного «консервативного демократа» Коштуницы, непопулярный в народе «либеральный демократ» Джин-джич был чрезвычайно динамичен и по-западному прагматичен. Он всеми силами подстегивал преобразования, как будто знал, что ему отпущено очень мало времени. Результаты, тем не менее, были скромными, хотя Сербия и сделала определенные шаги в достижении макроэкономической стабильности и уменьшения инфляции.

За борьбой двух личностей за власть стоял и выбор между двумя внешнеполитическими концепциями развития сербской государственности – национально ориентированной и ориентированной на Запад, прежде всего на США и Германию.

Именно при Джинджиче с многих постов были уволены не только сторонники Милошевича, но и просто национально ориентированные деятели. Их место занимали политические выдвиженцы ДОСа, нередко с низким профессиональным уровнем подготовки. Страну наводнило множество «западных советников», а сербские СМИ начали скупаться иностранцами. В частности, эс-сенский медийный концерн во главе с Бодо Хомбахом (бывшим руководителем Пакта стабильности для Юго-Восточной Европы) установил контроль над влиятельным издательским домом «Политика» [195].

И если ДОС проводил ярко выраженный прозападный курс, то Коштуница больше опирался на традиционные сербские ценности. Он сам так определял свою позицию: «Внешняя политика Милошевича всегда металась между излишней жесткостью и излишней уступчивостью… Мы должны найти третий путь между излишне жесткой позицией Милошевича… и излишне попустительской политикой некоторых его политических оппонентов… Мой ответ – и сопротивление, и сотрудничество» [196]. Многие на Западе поспешили назвать Коштуницу «умеренным националистом». Но он «едва ли был большим националистом по сравнению с большинством западных политиков и был меньшим националистом, чем многие западные консерваторы» [197].

Тем не менее, В. Коштуница все больше превращался в «свадебного генерала» – популярного в стране, но ничего не решающего. В этой ситуации он дважды пытался поменять свой пост президента Югославии на пост президента Сербии. Оба раза Коштуница с большим преимуществом лидировал в президентской гонке, но оба раза выборы были признаны несостоявшимися из-за недостаточной явки избирателей. В неуспехе выборов больше всех был заинтересован его главный соперник, сербский премьер З. Джинджич. Он в целом решил свои задачи, и в результате исполнение обязанностей сербского президента после окончания срока полномочий социалиста Милана Милутиновича перешло к председателю республиканского парламента, члену Демократической партии Наташе Мичич. Однако уже на этих несостоявшихся выборах стала раскалываться и главная опора Джинджича – ДОС, из которой вышли некоторые партии, например «Новая Сербия» В. Илича, и такие лидеры, как М. Лабус, возглавивший преобразованную в партию группу экономических экспертов – «Г 17 плюс».