Фолькер Райнхардт - История Швейцарии

Но изменения не заставили себя ждать и там. Конфликты вспыхнули вокруг отношений между церковью и государством. Характерным в этом смысле является так называемый Удлигенсвилльский процесс в 1725 г. Речь шла в данном случае о разрешении провести вечер танцев в деревне того же названия. Ландфогт разрешил его, а священник хотел запретить. Из этого, казалось бы, достойного комедии повода, возник принципиальный спор о компетенции государственных и церковных судов и их подсудности, так как обе стороны были заинтересованы в прецеденте. Входе противоборства Люцерн, без лишних слов сместивший строптивого священнослужителя, взял верх в борьбе против епископа и нунция. Такая «государственная церковная политика» продолжалась и нарастала в следующих поколениях люцернского патрициата, когда затронутые Просвещением группировки правящего слоя продолжали вытеснять оставшиеся права церкви — противостояние, связанное с острой борьбой соперничавших сетевых структур.

Конфликты внутри городов, принимая во внимание продолжавшееся отмежевание ведущих семейств от остального народа и отключение подавляющего большинства людей от государственных дел, не могли не происходить. Но широкие крути крайне редко втягивались в них. Величайшее внимание привлек к себе заговор Хенци в Берне, усмиренный в 1749 г. Он был направлен против властей, в 1680-е гг. значительно усиливших протекционистские меры в отношении семей, способных осуществлять правление. Правда, в Цюрихе в 1713 г. дело дошло до противоположно направленного движения, намеревавшегося покончить с заскорузлостью политической системы, но расширение участия в управлении, вызванное реформами, осталось ограниченным. То обстоятельство, что, несмотря на такое неравное распределение шансов и власти, не наступило более сильной поляризации, объясняется теми же причинами, которые действовали и в деревне. Города Старой Конфедерации также предлагали (благодаря большому количеству корпораций с обстоятельно разработанными особыми правами) достаточно свобод, то есть свободного пространства для самоуправления и формирования клиентел, чтобы, как правило, обеспечивать идентификацию средних слоев с существующим порядком.

Менее всего готовность к принятию существующих условий проявлялась там, где местные элиты хотя и обрели социальный престиж, но не считали, что это положение подтверждено участием во влиянии и власти. Так обстояло дело прежде всего для зажиточных и образованных верхних слоев на подвластной Берну территории вокруг Женевского озера. Если предпринятая майором Давилем в 1723 г. попытка восстания ради освобождения кантона Во, мотивированная идеалистическими, религиозными и естественно-правовыми соображениями, не вызвала еще большого резонанса, то накануне Французской революции накопился существенный потенциал недовольства правлением «бернских аристократов».

Как правило, господство легче всего принималось там, где государственная власть ощущалась в наименьшей степени. Эта «удаленность от государства» нагляднее всего выражалась на совместно управляемых территориях, где периодическая смена ландфогта придавала особый вес местной знати, как силе, обеспечивающей преемственность. Такое ключевое положение местных элит бросалась в глаза в фогтствах, расположенных по ту сторону Альп, где «lanvogto» [24] Ландфогт — в итальянизированной форме. , которого принимали на двухгодичную должность и отправляли в отставку со столь же величественным, сколь и живописным церемониалом, действовал преимущественно как третейский судья и арбитр в сложном взаимодействии сил жителей долин, общин, соседских и клановых объединений.

Внутренние конфликты имели место и в кантонах, в состав которых входили сельские общины. Примером является так называемое «дело Штадлера». В качестве представителя блокированной элиты второго уровня Йозеф Антон Штадлер мобилизовал в Швице сопротивление, временами жесткое, «правящим кругам» — и оплатил эту оппозицию смертью на эшафоте в 1708 г. В целом, однако, отношения власти в сельских кантонах оставались стабильными, несмотря на расширение полномочий ведущих должностных лиц и отказ в предоставлении политических прав переселенцам.

На западной периферии Конфедерации происходили столкновения, находившие широкий отклик в Европе. С начала XVIII столетия в Женеве тлел конфликт вокруг суверенитета между городской аристократией (citoyens [25] Граждане (фр.). ) и привилегированными средними слоями (bourgeois [26] Буржуа (фр.). ). Спор возник вокруг вопроса о том, какому органу — Малому или Большому совету принадлежит верховная власть в городе-государстве. В эту упорную борьбу с 1764 г. вмешался самый знаменитый сын Женевы, за два года до этого высланный из нее, — Жан-Жак Руссо. В своих «Письмах с горы» автор «Общественного договора» и не менее революционного романа о воспитании «Эмиль» провозглашал более высокие политические права bourgeois, ежегодно созываемое собрание которых следовало рассматривать в качестве законодателя. Из числа bourgeois должна быть исключена низшая группа городского населения, так называемые natifs [27] Уроженцы (фр.). , а также недавно поселившиеся на новом месте habitants [28] Жители (фр.). . После долгой борьбы natifs и bourgeois в 1781 г. вместе добились своего, но уже в следующем году консервативные силы восстановили старый порядок. В продолжение этой традиции конфликта Женева в 1790-е гг. под влиянием якобинской Франции вступила на более радикальный путь, чем остальная Швейцария.

Но до этой смены эпох в Corpus Helveticum (то есть в «Старой Конфедерации в составе 13 кантонов»), как юристы-государствоведы обычно называли многоступенчатое строение Конфедерации, коренных изменений не произошло. Будучи республиканской федерацией в монархической Европе, страной с сельскими общинами под свободным небом, на которую, как на политический уникум, смотрели с глубоким уважением или насмешливо, Конфедерация все-таки гордилась своим равноценным участием в почетном европейском сообществе и считала это притязание бесспорно подтвержденным. Если союз и сумел остаться в стороне от европейских войн за наследство 1730–1740-х гг., то швейцарские наемники по-прежнему сражались на всех фронтах. Преимущественно они воевали на французской стороне, но служили кроме того и Нидерландам, Испании, королевству Сардинскому, возникшему в 1720 г. из Савойи-Пьемонта, Австрии, а также Южной Италии, где с 1734 г. правили Бурбоны. Давно таившиеся страхи пробудила успешная реституционная политика Габсбургов, стремившихся своевременно восстановить свои древние права не только в имперской Италии. Особенно угрожающей эта тенденция казалась, когда при Иосифе II она соединилась с политикой решительных реформ сверху, нивелирования сословных привилегий и конфессиональной терпимости. На этом фоне в 1777 г. был возобновлен союз с Францией.