Федор Тютерев - Необыкновенные приключения юных кубанцев

- Под одеялом и холодно?

- Не холодно, а страшно... Ты так образно рассказываешь, что эта ведьма стоит перед глазами...

- Может, на сегодня хватит? Рассказал только до половины.

- Так хочется дослушать! Я все равно теперь не засну...

- Ладно, уговорила. Слушай:

Цыганка на спину упала,

Шепча проклятья мертвым ртом.

Опять на место крышка встала,

И гроб исчез. На месте том

Поднялся бугорок могильный.

И будто после дремы сильной

Гробовщики ожили вновь:

В их жилах заиграла кровь,

Угасший разум прояснился,

Вернулась речь и бодрый дух.

Они переглянулись вдруг,

Афоним к другу обратился:

-Ты не заметил, я не спал?

Ананий лишь плечьми пожал...

Затем вернулись к драндулету,

Впрягли вздремнувших лошадей,

Поехали. Боясь при этом

в пути заговорить о ней.

Решив, что это - наважденье,

Всего лишь сонное виденье,

Приплевшееся одному,

И каждый думал - лишь ему.

Ведь что греха таить, такое

Случалось с ними иногда:

Упьются на ночь и тогда

Кошмары снятся с перепою...

Но вот они уж дома снова.

Стемнело. Время отдыхать.

Не говоря о н е й ни слова,

Решили вместе ночевать.

Оно и раньше так случалось,

Что утром вместе просыпались.

И так бывало потому,

Что в двухсемейном их дому

Других жильцов уж не осталось:

Забрав детей, супруги их

Давно оставили одних

Терпеть пьянчуг они устали.

Но мысль о выпивке у ту ночь

Детины оба гнали прочь.

Со стороны посмотришь - скажешь,

Что каждый безмятежно спит.

Да и послушаешь, то даже

Услышишь, как во сне храпит.

Но это - видимость. На деле

Дружки не спали. И хотели

Лишь показать, что, мол, его

Не беспокоит ничего.

Как будто не было погоста,

Не знал не ведал, что о н а

Сегодня, лишь зайдет луна,

Пожаловать грозилась в гости

И заварить крутой ухи...

Пропели полночь петухи

И тотчас стены задрожали

Поднялся вой, галдеж, содом,

И стекла в рамах дребезжали,

И все ходило ходуном.

Внезапно с треском дверь открылась,

И на пороге появилась,

Прошедши сквозь земную твердь,

Седая, серая, как смерть,

Цыганка... И злорадный хохот,

исторгся из коварных уст;

Зубовный скрежет, лязг и хруст,

Невидимый зловещий топот

Дружки услышали вокруг...

Они было вскочили вдруг,

Но ноги тут же отказали;

Хотели вскрикнуть, но слова

Чуть слышно с языка слетали

И были внятными едва...

Один дрожит, как в лихорадке,

Другой в трясучке, как в припадке,

И оба с ужасом глядят,

Как будто перед ними ад.

А ведьма вот, совсем уж рядом

Почти у самого виска

Ее костлявая рука, свирепый взгляд...

Могильным смрадом

Шибает в ноздри; из очей

Искрится жар, как из печей...

Детинам некуда деваться

И жен на помощь не позвать...

А ведьма стала издеваться:

Кусать и дергать, и щипать,

Таскать за волосы; под ногти

Занозы загонять и когти

Совать то в ноздри, то под глаз,

И каждому помногу раз...

Хрипел Афоним контроктавой,

Чуть слышно стоны издавал;

Ананий только ртом зевал

В ответ на вывихи суставов...

Но кукарекнул лишь в селенье

Вторично в эту ночь петух,

Как издевательства, мученья

И пытки прекратились вдруг:

Цыганка, вздрогнув, отступилась.

Лицо досадой исказилось:

Ей не хватило тех часов,

Чтоб доконать гробовщиков.

Она зловеще прошипела:

- Благодарите петуха

Он сохранил вам потроха,

Швырнуть шакалам не успела...

Но я вас завтра навещу

И своего не упущу!

Наутро оба, еле-еле

Поднявшись, вышли на крыльцо.

Тряслись поджилки и зудели

Суставы, мышцы и лицо.

Тошнило, будто с перебору;

Но ведь вчера и разговору,

Насколько помнили они,

О пиве-бражке - ни-ни-ни!

Пора задать лошадкам корму,

Пернатых выпустить во двор,

Прошло полдня, но до сих пор

Они прийти не могут в норму...

И на прохожих, как назло,

Пока что им не повезло...

Но вот в раскрытые ворота

Неспешно к ним вошел старик;

Почудилось, окликнул кто-то,

И он зашел сюда на клик.

Седой, как лунь, согбен годами,

Он поискал вокруг очами,

Ладонью притенив лицо,

И обнаружил молодцов.

Преодолел две-три ступени

и, словно выбившись из сил,

Остановился и спросил:

- Что это с вами, люди-тени? . .

Какой такой коварный враг

Вам лица изукрасил так?

Детины честно рассказали,

Не умалив проступок свой,

О том, как сдуру обобрали

Цыганский табор кочевой

И чем за это поплатились,

Когда с погоста возвратились;

О том, что ждет их в эту ночь

И некому в беде помочь...

И молвил старец им с упреком:

- Давно известно на миру,

Что жадность не ведет к добру;

Да будет это вам уроком!

Я вашу, так и быть, беду

Для перворазу отведу,

Но при условии едином:

С Зеленым Змием не дружить,

Вернуть семью и ладно жить,

Как подобает христианину!

И вот настала ночь вторая,

Тревожный приближая час...

Наш старец Магию читает,

Афоним пьет, но - только квас;

Топор, воткнутый в половицу,

Виднеется среди светлицы;

Ананий крестится, но все ж

Его одолевает дрожь...

А ровно в полночь повторились

Вчерашний скрежет, вой и гром:

Качался пол и трясся дом.

И беспрепятственно явилась

Цыганка грозная в дверях.

Увидела топор - и "Ах!.. "

Воскликнула, как простонала;

Хотела выскользнуть за дверь,

Но та захлопнулась. Знать стала

Ей неподвластна уж теперь.

- А, добрый вечер, дорогая!

Сказал ей старец и, вставая,

Рукою поманил: - Иди

Немного с нами посиди!

Хоть стол не сильно впечатляет,

Зато отличный нынче квас

У нас имеется. Сейчас

Нальем, он жажду утоляет...

Ну, ну, еще, еще шажок!

Ты не стесняйся нас, дружок...

Цыганка раз, другой шагнула,

Дрожа при виде топора.

Сегодня вид ее сутулый

Совсем не тот, что был вчера.

Смиренно на колени пала,

Воздела руки, застонала,

И с кровью пополам слеза

Наполнила ее глаза:

- О добрый маг, не будь суровым!..

Возможно, я и не права.

Моя седая голова

С годами стала бестолкова

Ведь я покинула сей свет

С рожденья в полтораста лет.

Проникнись, старче, состраданьем,

Не будь жесток, как я. Прости!

Пожалуйста, на покаянье

Мой прах и душу отпусти.

Будь милосердным человеком,

Не дай мне до скончанья века

В геенне огненной гореть!..

- Помилуй, ты ведь эту сеть

Сама себе насторожила...

Сперва иди кваску испей,

А там посмотрим. Ну, смелей,

Ты угощенья заслужила!..

Цыганка сделала движенье,

И лишь сравнялась с топором,

Как тут же рухнула в пролом.

И провалилась в преисподню,

Туда, где правит Вельзевул.

Молва идет - там посегодня

Земля дрожит и слышен гул...