Владимир Никишин - История древнего мира. Восток, Греция, Рим

После вынесения сенатом решения об организации очередной провинции создавалась сенатская комиссия, которая выезжала на место и вырабатывала принципы устройства новой провинции. На их основе сенат принимал т. н. leges provinciae – законы, определявшие границы вновь образованной провинции, размеры ager publicus, налоговые квоты и т. д. С юридической точки зрения провинции считались «поместьями римского народа» (praedia populi Romani). Треть земельного фонда в провинциях подлежала конфискации с последующей сдачей в аренду римским гражданам. Прочие земли оставались в пользовании местных жителей, но римские власти в любое время могли их отнять. Тогда как италийские города после 168 г. до н. э. были освобождены от уплаты прямого налога (т. н. jus Italicum), провинциалы платили налоги в римскую казну. Прямой налог (tributum) составлял около одной десятой всех доходов.

В эпоху Поздней республики внутренние принципы управления римской civitas механически переносились на управление провинциями. Поэтому юридически особые полномочия наместника никак не были оговорены: на этот счет не существовало никаких правовых актов. Римляне внедряли в провинциях разные формы административного контроля: так, на Сицилии, Сардинии и в испанских провинциях было введено прямое управление. Здесь завоеватели сохранили практически без изменений доставшееся им в наследство от карфагенян провинциальное устройство. Остальные подвластные территории пользовались широкими правами автономии. С конца II в. до н. э. контроль римских властей за положением дел в провинциях постепенно ужесточается. Однако в целом для римского провинциального управления эпохи Поздней республики был характерен минимум администрации и администрирования.

Исключительную по своей важности роль в управлении провинцией играл наместник. Юридически он являлся промагистратом (проконсулом или пропретором), но фактически находился в провинции на положении действующего римского магистрата. Наместники назначались сенатом и были подотчетны только ему. В их руках была сосредоточена вся полнота гражданской и военной власти. На деле наместник являлся хозяином провинции. По выражению Т. Моммзена, «наместники властвовали, как настоящие монархи».

Основной функцией наместника было судопроизводство. Оно осуществлялось в соответствии с нормами jus gentium во время выездных сессий, когда наместник в сопровождении свиты, состоявшей из римских «друзей» (amici) и местной знати, объезжал провинцию по центрам судебных округов. Наместники, как правило, были связаны узами гостеприимства (hospitium) с представителями провинциальных элит, причем некоторые наместники не стыдились заискивать перед могущественными провинциалами.

В провинциях действовали две правовые системы: местная и римская. Первая включала в себя права местных общин, пользовавшихся автономией, однако гарантий их соблюдения римскими властями не было никаких, даже в том случае, если конкретные правовые нормы были санкционированы сенатом. Вступая в должность, наместник издавал эдикт с изложением тех принципов, которыми он собирался руководствоваться в своей административной и судебной деятельности. Чаще всего это был абсолютно формальный акт. Сохранились отрывки преторского эдикта Гая Корнелия Верреса, наместника Сицилии в 73–71 гг. до н. э., и основные положения эдикта Марка Туллия Цицерона, исполнявшего должность проконсула Киликии в 51–50 гг. до н. э.

На практике в провинциях повсеместной реальностью стали, с одной стороны, безграничный произвол наместников, а с другой – полное бесправие провинциалов. Как писал Цицерон, в Азии «столько общин ждут кивка одного человека, где нет никаких возможностей защиты, никакого обжалования, никакого сената, никаких народных сходок!» По словам Т. Моммзена, «игра в наместники очень быстро деморализовала римское правящее сословие». К этому следует добавить, что наместниками зачастую становились авантюристы и любители легкой наживы. Наместничество в богатой провинции расценивалось как награда, как способ поправить свои финансовые дела. Откупщики-публиканы из числа всадников также беззастенчиво грабили провинциалов. Произвол наместников и грабеж публиканов порождали у населения провинций ненависть к римскому господству.

Для провинциалов существовал единственный способ добиться справедливости: они могли воспользоваться законом «о злоупотреблениях» (de repetundis, 149-го, 80-го или 59-го гг. до н. э.) и при посредничестве своего патрона в Риме возбудить судебное преследование бывшего наместника по обвинению в коррупции. Одним из самых громких процессов de repetundis стало «дело Верреса» (70 г. до н. э.). Веррес, бывший пропретор Сицилии, обвинявшийся в хищениях и вымогательствах, был осужден на изгнание и возмещение ущерба в размере 3 млн. сестерциев. Цицерон, выступавший в роли обвинителя Верреса, написал и издал после окончания процесса 6 речей, т. н. веррин (он оценил нанесенный Верресом ущерб в 40 млн. сестерциев). С тех пор как оратор был у сицилийцев квестором в 75 г. до н. э., он являлся их патроном. Сам Цицерон в 51–50 гг. до н. э. исполнял должность наместника Киликии, где прославился бескорыстием и гуманным управлением.

Таким образом, в эпоху Поздней республики практика управления провинциями оказалась как бы вне римского правового пространства. Само управление фактически не регулировалось никакими правовыми нормами, что создавало благоприятные условия для разного рода злоупотреблений, произвола властей и беззакония.

В IV–III вв. до н. э. в Италии начинается (в городах Великой Греции), а во II в. до н. э. завершается переход от патриархального к классическому рабству. Это был глубокий социально-экономический переворот в общественной жизни, повлекший за собой коренные изменения во всех ее сферах.

Если до Пунических войн основой римско-италийской экономики являлся свободный труд мелких собственников, то в последующий период рабовладельческий способ производства, ориентированный на создание прибавочной стоимости и дальнейшее развитие товарного хозяйства, стал на территории Италии господствующим. Раб сделался основным производителем. Переход к классическому рабству был, с одной стороны, обусловлен объективными потребностями внутреннего развития общества, а с другой – ускорен воздействием внешнеполитического фактора.

Развитие ремесла и торговли, концентрация земли, зарождение товарного хозяйства в IV–III вв. до н. э. требовали дешевой рабочей силы. Такой силой являлись рабы. В свою очередь, обеспечить массовый приток рабов в Италию могли только захватнические войны. И если раньше римляне в первую очередь стремились конфисковать у покоренных народов их земли (до двух третей), то в эпоху Поздней республики успешные военные действия сопровождались прежде всего массовым порабощением населения. Так, в 177 г. до н. э. Тиберий Семпроний Гракх, огнем и мечом «замиривший» Сардинию и поработивший около 80 тыс. жителей острова, привез оттуда в Рим так много рабов, что сложилась поговорка: «Дешев, как сард». Спустя 10 лет Луций Эмилий Павел разгромил Эпир и продал в рабство 150 тыс. человек. Наконец, в 146 г. до н. э. после разрушения Карфагена в рабство было продано 50 тыс. уцелевших жителей. Иными источниками рабства являлись долговая кабала в провинциях, пиратство, естественное воспроизводство рабов, самопродажа и некоторые другие, однако они не имели большого экономического значения. В середине II в. до н. э. в Средиземноморье процветала работорговля. Самые большие невольничьи рынки бы ли на Делосе, в Аквилее (Северная Италия) и Танаисе (в устье одноименной реки, современного Дона).