Владимир Никишин - История древнего мира. Восток, Греция, Рим

В начале декабря 46 г. до н. э. Цезарю пришлось отбыть в Испанию, где к этому времени Гней Помпей Младший сосредоточил под своим командованием 13 легионов и многочисленные вспомогательные войска. В Риме диктатор оставил в качестве своего заместителя Лепида. В январе 45 г. до н. э. началась вторая испанская кампания. После ряда второстепенных столкновений дело дошло до решающего сражения, которое состоялось близ города Мунды 17 марта 45 г. до н. э. Ожесточенная битва продолжалась до вечера. Наконец помпеянцы дрогнули и побежали. Более 30 тыс. из них пали на поле боя, в том числе Лабиен. Сексту Помпею удалось спастись, Гней бежал, но был настигнут и убит. После окончательного разгрома помпеянцев некоторое время Цезарь оставался в Испании, улаживая местные дела. В начале октября он вернулся в Рим. На этом 4-летняя гражданская война завершилась.

В Риме Цезарю были оказаны беспрецедентные почести. После Мунды сенат объявил 50-дневное благодарственное молебствие. Статуя Цезаря была поставлена среди изображений царей на Капитолии. Отныне он имел право носить одеяние триумфатора, лавровый венок на голове и пурпурные сапожки на ногах (для полного сходства с древними царями ему недоставало лишь диадемы и жезла из слоновой кости). Цезарь со всей пышностью и великолепием отпраздновал свой пятый триумф, после чего устроил два угощения для народа.

В последние месяцы 45 г. до н. э. он выступил с обширной программой разных начинаний, от похода против парфян до осушения Помптинских болот. Состав сената был расширен до 900 человек. В их числе оказались даже вольноотпущенники и выходцы из Трансальпийской Галлии, что вызвало возмущение римской общественности. Как рассказывает Светоний, «когда в сенат были приняты иноземцы, появились подметные листы с надписью: "В добрый час! Не показывать новым сенаторам дорогу в сенат!" А в народе распевали так: "Галлов Цезарь вел в триумфе, галлов Цезарь ввел в сенат. Сняв штаны, они надели тогу с пурпурной каймой"».

В декабре состоялись выборы магистратов на 44 г. до н. э. Консулами стали сам Цезарь и Антоний. Из магистратов половина была назначена всесильным диктатором.

В самом конце 45 г. до н. э. произошел курьезный эпизод, показавший всем, что традиционные республиканские процедуры окончательно превратились в фикцию. 31 декабря на Марсовом поле в трибутных комициях должны были выбирать квесторов; вдруг стало известно, что накануне умер консул 45 г. до н. э. Квинт Фабий Максим, который должен был руководить процедурой выборов. Тогда Цезарь распорядился объявить трибутные комиции центуриатными и провозгласить консулом на 10–11 часов видного цезарианца Гая Каниния Ребила. Об этом вопиющем попрании законов Цицерон спустя несколько дней с сарказмом писал своему другу Манию Курию: «Таким образом, знай, что при консуле Канинии никто не позавтракал. Однако при этом консуле не сделано ничего дурного: ведь он проявил изумительную бдительность, раз он за все свое консульство не видел сна».

В 44 г. до н. э. Цезарь в пятый раз стал консулом и был провозглашен пожизненным диктатором (dictator perpetuus). Его власть была абсолютной. Он получил право носить царское облачение, его именем приносили клятву, ему оказывали царские почести и почитали его как бога. С 63 г. до н. э. Цезарь, будучи верховным понтификом (pontifex maximus), стоял во главе всех жреческих коллегий. Теперь в его честь по всей Римской державе устраивались игры, жертвоприношения и посвящения, освящались храмы и алтари. Его изображение чеканили на монетах, родовым именем Цезаря был назван месяц квинтилий (Julius, июль). Все это свидетельствовало о формировании беспрецедентного в истории республиканского Рима «культа личности». Обожествление диктатора началось еще при его жизни (официальный апофеоз Божественного Юлия состоялся в 42 г. до н. э.).

Сам Цезарь явно стремился к царской власти. Вероятно, он хотел создать на месте Римской республики монархию эллинистического типа. Вместе с тем диктатор ускорил подготовку к парфянской войне: ему не хватало лавров покорителя Востока (он еще в молодости сравнивал себя с Александром Македонским). Должностные лица были назначены на три года вперед. По Риму ходили слухи, будто Цезарь намерен стать царем, узаконить свой брак с Клеопатрой и перенести столицу в Александрию.

При всем сервилизме в римском обществе зрело недовольство деспотизмом зарвавшегося диктатора. Цезарианский режим опирался на ветеранов, плебс и «новых людей», обязанных своим выдвижением лично Цезарю. Однако со временем даже среди них стали зреть недовольство и страх перед деспотизмом и все возраставшими амбициями диктатора, утратившего чувство меры. Республиканская оппозиция, в которой традиционно задавали тон аристократы, с каждым месяцем росла за счет «новых людей» и постепенно укрепляла свой авторитет и политический потенциал. Такому положению вещей много способствовала и «политика милосердия», проводимая Цезарем. Многие прощенные им помпеянцы потом участвовали в заговорах против него же. Эти заговоры стали возникать начиная с 46 г. до н. э. Последний из них был организован в январе 44 г. до н. э. Роковой заговор, увенчавшийся физическим устранением диктатора, возглавили бывшие помпеянцы Гай Кассий Лонгин и его шурин Марк Юний Брут (племянник и зять Катона Младшего; возможно, незаконный сын Цезаря), которые вовлекли в него более 60 сенаторов.

Цезарь должен был уехать на Восток 18 марта 44 г. до н. э. В Иллирии, Ахайе и Македонии уже были сосредоточены 16 легионов и 10 тысяч всадников. На заседании сената 15 марта сторонники Цезаря намеревались провозгласить его царем (хотя бы по отношению к союзникам и провинциалам; для римлян он оставался диктатором). Чтобы избежать вопиющего поругания основ республиканского строя, заговорщики решили убить Цезаря именно в этот день (мартовские иды). Осуществить кровавый замысел планировалось перед началом заседания сената в курии Помпея, что само по себе было символично.

Об убийстве Цезаря Светоний рассказывает так: «Он сел, и заговорщики окружили его, словно для приветствия. Тотчас Тиллий Цимбр, взявший на себя первую роль, подошел к нему ближе, как будто с просьбой, и когда тот, отказываясь, сделал ему знак подождать, схватил его за тогу выше локтей. Цезарь кричит: "Это уже насилие!" – и тут один Каска, размахнувшись сзади, наносит ему рану пониже горла. Цезарь хватает Каску за руку, прокалывает ее грифелем, пытается вскочить, но второй удар его останавливает. Когда же он увидел, что со всех сторон на него направлены обнаженные кинжалы, он накинул на голову тогу и левой рукой распустил ее складки ниже колен, чтобы пристойнее упасть укрытым до пят; и так он был поражен двадцатью тремя ударами, только при первом испустив не крик даже, а стон, – хотя некоторые и передают, что бросившемуся на него Марку Бруту он сказал: "И ты, дитя мое?"».