Владимир Никишин - История древнего мира. Восток, Греция, Рим

Урегулировав таким образом отношения с афинскими гражданами, Филипп II занялся нейтрализацией другого своего опасного противника – фиванцев. Здесь он действовал иными средствами. Объявив все беотийские города свободными и автономными, Филипп нанес окончательный удар по Беотийскому союзу и по фиванской гегемонии. Под давлением македонцев в Беотии повсеместно устанавливались олигархические режимы. На акрополе Фив разместился македонский гарнизон. Таким образом, силы фиванских демократов оказались окончательно подорваны.

Такая политика по отношению к своим бывшим соперникам не могла не принести положительных результатов. Позиции сторонников македонского царя укрепились, ему стали оказывать поддержку многие греческие полисы. Однако в любом случае его власть над Грецией должна была приобрести законный характер. Поэтому в 337 г. до н. э. в городе Коринфе Филипп II собрал представителей всех полисов Эллады (только Спарта отказалась прислать своих послов) для решения общегреческих дел. Он хотел показать себя не завоевателем, не могильщиком греческой свободы, а вполне лояльным союзником эллинов, заботившимся не столько о завоевании, сколько об их объединении. Целью этого объединения было начало в недалеком будущем общегреческой войны против Персии под очень привлекательным для всех эллинов идеологическим лозунгом отмщения варварам за осквернение греческих святынь в период Греко-персидских войн.

Идея войны, которая смогла бы выплеснуть на завоеванные территории всю накопившуюся политическую и социальную нестабильность в обществе, дала бы новые земли, рабов и богатства, для Греции была не нова. Видные политические деятели Эллады, такие, как Исократ, Демосфен и другие, не раз выступали с подобными предложениями. Однако, с их точки зрения, война могла оказаться победоносной лишь в случае добровольного объединения всех эллинов, забывших о взаимных распрях. Филиппу же удалось добиться такого объединения, но отнюдь не добровольного, а созданного благодаря силе оружия его мощной армии.

На Коринфском конгрессе было объявлено о создании Всеэллинского союза, который возглавил сам Филипп. Ему был присвоен титул гегемона и стратега-автократора союза (не царя, властителя над свободолюбивыми эллинами, а пока всего лишь предводителя и главнокомандующего силами союза). В руки македонского царя перешло и руководство внешней политикой союза. В Греции провозглашался всеобщий мир, междоусобные войны прекращались. Запрещалось вмешательство во внутренние дела друг друга, подтверждалась неприкосновенность частной собственности, строжайше запрещались переделы земли и, самое главное, освобождение рабов на волю в целях использования их в политических переворотах. Одним из важнейших решений Коринфского конгресса было объявление священной войны Персидской державе. Все эти решения принимались подавляющим большинством представителей союзников. Другого быть и не могло: порядок и безопасность заседаний Коринфского конгресса обеспечивался силами македонской армии.

Филиппу удалось реализовать лишь часть своих планов. Силой оружия он объединил всех греков, стал во главе Коринфской лиги и одновременно главнокомандующим совместных вооруженных сил. Однако решение конечной задачи – завоевание Персидской державы Ахеменидов – легло уже на плечи его сына и преемника, Александра. Дело в том, что на свадьбе своей дочери, при следовании в театр, Филипп II был сражен кинжалом своего телохранителя.

Греческие колонии, появившиеся в ходе Великой греческой колонизации на территории южной части Италии, на острове Сицилия и на побережье Черного моря (Понта Эвксинского), в классическую эпоху стали неотъемлемой органической частью эллинского мира. Периферийное положение этих полисов определило некоторые особенности их исторического развития по сравнению с городами Балканской Греции. Первым колонистам пришлось выстраивать систему мирных взаимоотношений с местными племенами, стоявшими на более низкой ступени общественного и культурного развития, избегая враждебного давления с их стороны. Там, где это удавалось, представители варварской аристократической элиты могли быть включены в число граждан. Многие же местные жители вскоре оказывались в зависимости от переселенцев, которая нередко превращалась и в рабскую. Нередко, однако, проблемы подчинения жителей местной округи решались и военным путем.

Еще одной особенностью являлось соседство с греческими колониями крупных государственных образований, таких, как Карфаген, государство этрусков и позже – Римская республика для Сицилии и Великой Греции. Для Причерноморья – это ахеменидские сатрапии соседней Малой Азии и на севере – скифский племенной союз.

Несмотря на то, что в ходе развития многие колонии в экономическом отношении обогнали свои метрополии, колонистам приходилось учитывать и поддерживать традиционные связи с их родными полисами. К тому же многие другие полисы Балканской Греции стремились поставить под свой контроль эти богатейшие колониальные сельскохозяйственные и торгово-ремесленные центры.

К началу V в. до н. э. греческие колонии Великой Греции и Сицилии превращаются в крупные земледельческие ремесленные и торговые центры, значение которых было известно во всем Средиземноморье. Так, города Балканской Греции, всегда нуждавшиеся в привозном хлебе, рассматривали его сицилийские поставки как насущную необходимость. Высокий уровень развития ремесла в колониях, при котором существовала даже его специализация (Кумы славились керамическими изделиями, Регий – бронзолитейным делом, Сиракузы – кораблестроением, Тарент – ткачеством и т. д.), делал эти ремесленные центры поставщиками высококачественных изделий ремесла для жителей всего Средиземноморья. Многие греческие колонии являлись также центрами транзитной и терминальной торговли, через которые осуществлялся обмен привозными товарами и сельскохозяйственной продукцией. В этом были заинтересованы не только города Балканской Греции, но и варварские племена Галлии, Испании, Северной Африки, Испании.

Характерной особенностью политического развития региона в архаическое, классическое и в эллинистическое время было наличие здесь системы тиранических режимов, вызванных к жизни рядом причин. Одна из них – сравнительная внутренняя нестабильность социальной и политической жизни населения в этих периферийных полисах эллинского мира, обусловленная меньшей, чем в метрополии, развитостью полисных устоев жизни западных греков. Другая – традиционная военная угроза со стороны внешнего варварского окружения, вынуждавшая западных греков к подчинению власти тиранических режимов, вполне сносно обеспечивавших их безопасность.