Алексис Токвиль - Старый порядок и революция

Оградившись городскими стенами, богатый простолюдин вскоре утрачивал сельский дух и вкус к деревенской жизни и становился ( стр.76) совершенно чуждым к делам и трудам оставшихся еще там своих собратьев. Его жизнь имела теперь, так сказать, одну цель: он мечтал сделаться должностным лицом в приютившем его городе.

Было бы большой ошибкой полагать, что свойственная почти всем современным французам и в особенности принадлежащим к средним слоям страсть к занятию должности родилась в эпоху Революции - она возникла несколькими веками раньше и с тех пор беспрестанно усиливалась благодаря множеству заботливо предоставляемых ей источников.

Должности при Старом порядке совсем не походили на наши, но я полагаю, что их было гораздо больше, количество же мелких должностей было практически бесконечно. Подсчитано, что только с 1693 по 1709 гг. их было создано 40 тыс., и почти все они были доступны для самой мелкой буржуазии. В одном провинциальном городе весьма скромных размеров в 1750 г. я насчитал 109 человек, занимавшихся отправлением правосудия, и 126 человек, обязанных исполнять приговоры первых; все они местные жители. Страсть буржуа к занятию должности была по истине ни с чем несравнимой. Как только кто-нибудь из них оказывался владельцем небольшого состояния, он тут же приобретал на него должность вместо того, чтобы употребить его в дело. Это презренное честолюбие в большей степени, чем цеховой строй и даже талья повредило успехам земледелия и торговли во Франции. Когда должностей не хватало, в дело пускалось воображение искателей, и вскоре оно изобретало новые места. Некий господин Ламбервиль печатает записку с целью доказать, что учреждение должности инспекторов для известной отрасли промышленности совершенно соответствует общественному интересу. Он заключает свое сочинение, предлагая самого себя для занятия указанной должности. Кому из нас не знаком такой г-н Ламбервиль? Человек, располагавший кое-какими знаниями и некоторыми средствами, считал, что умереть, не побывав государственным чиновников, просто неприлично. Как говорил один из современников той эпохи, "каждый в соответствии со своим состоянием желает быть чем-нибудь по королевскому повелению".

Самое существенное, различие в этом отношении между эпохой, о которой я здесь веду речь, и нашим временем состоит в том, что тогда правительство продавало должности, а сейчас оно их раздаст. Чтобы получить должность не платя более денег теперешние искатели за место отдают самих себя в распоряжение правительства.

Буржуа и крестьянина разделяло не только место проживания и еще в большей степени образ жизни, но и различные интересы. Жалобы на привилегии дворянства в области податного обложения были совершенно обоснованными. Но что сказать о привилегиях ( стр.77) буржуазии? Существовали тысячи должностей, дававших полное или частичное освобождение от государственных повинностей: одни из них освобождали от ополчения, другие - от барщины, третьи - от тальи. Существует ли такой приход, - говорится в одном из сочинений того времени, - в котором помимо дворян и священнослужителей не было бы еще множества жителей, которым благодаря различным должностям или поручениям удалось получить то или иное податное изъятие. Одной из причин, приводящих время от времени к упразднению известного числа предназначенных для буржуазии мест, было снижение поступлений в казну, обусловленное чрезмерным количеством должностей, освобожденных от тальи. Я не сомневаюсь, что среди буржуазии количество податных изъятий было столь же велико, а может быть,. еще большим, чем среди дворянства.

Злополучные привилегии питали ненавистью тех, кто их был лишен, и самой эгоистичной гордостью тех, кто их имел. В течение всего XVIII столетия ничто так не бросается в глаза, как враждебность городской буржуазии по отношению к крестьянам из пригородов и зависть села по отношению к городу. "Каждый город, сосредоточенный на своем частном интересе, склонен принести в угоду этому интересу села и деревни округи, - говорит Тюрго. - Вам приходилось, продолжает он в другом месте, обращаясь к своим субделегатам, - подавлять узурпаторские, захватнические стремления, отличающие поведение городов по отношению к окрестным селам".

Но даже и народ, живущий вместе с буржуазией под укрытием городских стен, становится ей чуждым, почти враждебным. Большинство местных повинностей устанавливается таким образом, чтобы основная их тяжесть легла на плечи низших классов. У меня было множество случаев убедиться в справедливости слов того же Тюрго, высказанных им в одной из своих работ, по поводу того, что горожане нашли способ регламентировать ввозные пошлины таким образом, чтобы уклониться от их уплаты.

Но что особенно бросается в глаза во всех действиях городской буржуазии, так это ее боязнь смешаться с народом и ее страстное желание любыми средствами избежать контроля с его стороны.

"Если королю угодно, - говорится в послании буржуа одного города генеральному контролеру, - чтобы должность мэра вновь стала выборной, следовало бы принудить избирателей выбирать мэра только из числа главнейших нотаблей или даже из членов городского магистрата".

Мы уже видели, каким образом политика наших королей способствовала ограничению прав городских низов. К этой мысли подводит все законодательство от Людовика XI до Людовика XV. ( стр.78)

Нередко городская буржуазия потворствует таким намерениям, а иногда и сама внушает их.

Во время муниципальной реформы 1764 г. один интендант интересуется мнением властей одного маленького города относительно права избрания должностных лиц. И чиновники отвечают, что по правде говоря, "народ никогда не злоупотреблял этим правом и несомненно неплохо было бы сохранить ему в утешение право самому выбирать тех, кто должен им управлять; но было бы еще лучше в целях поддержания должного порядка и общественного спокойствия положиться в этом деле на нотаблей". Со своей стороны субделегат сообщает, что он собрал у себя для тайного совещания "шесть лучших граждан города". Эти шесть лучших граждан пришли к единодушному мнению, что выборы было бы лучше доверить даже не собранию нотаблей, как предлагали муниципальные чиновники, но известному числу депутатов, избранных от разных сословий, входящих в собрание нотаблей. Субделегат, более благосклонно относящийся к свободам народа, чем городские буржуа, сообщает их мнение и добавляет, что ремесленникам, не имеющим возможности контролировать расходы, "было бы достаточно тяжело выплачивать сборы, налагаемые теми из сограждан, которые по причине их податных привилегий, возможно, наименее заинтересованы в этом деле".