Алексис Токвиль - Старый порядок и революция

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА

1. (к стр.114) Часто говорят, что отличительной чертой философии XVIII века было своего рода восхищение человеческим разумом, бесконечная вера в его всемогущество и способность изменить законы, институты и нравы по своему подобию. Но нужно хорошо уяснить и другой момент: некоторые из этих философов восхищались не столько человеческим разумом как таковым, сколько собственной разумностью. Никто никогда не выказывал меньшего доверия всеобщей мудрости, чем они. Я мог бы назвать многих мыслителей, презиравших как толпу, так и господа Бога. Они демонстрировали надменность соперника по отношению к Богу и надменность выскочки по отношению к толпе. Подлинное и почтительное преклонение перед мнением большинства было им столь же чуждо, сколь и преклонение перед Божьей волей. Впредь эта особенность стала характерной чертой всех революционеров. Сколь не похоже на нес уважение, питаемое англичанами и американцами к мнению большинства их сограждан. Разум у них горд и уверен в себе, но никогда не дерзок, поэтому-то он и привел их к свободе, тогда как наш разум был способен лишь изобрести новые формы рабства.

2. (к стр.123) Фридрих Великий пишет в своих мемуарах: "Фонтенели и Вольтеры, Гоббсы, Коллинзы, Шефтсбери, Болинброки - все эти великие люди нанесли смертельный удар по религии. Люди пристально всматриваются в то, что до этого бездушно обожали. Разум низверг суеверие. Басни, которым прежде свято верили, теперь вызывали отвращение. Деизм обрел многочисленных последователей. Если эпикуреизм оказался гибельным для идолопоклоннического культа язычников, то деизм в наши дни был не менее губительным для иудаистских представлений, унаследованных от наших предков. Свободомыслие, господствовавшее в Англии, в значительной степени способствовало прогрессу философии".

Из приведенного пассажа явствует, что в момент написания этих строк, то есть в середине XVIII века, Фридрих Великий еще рассматривал Англию той поры как очаг антирелигиозных учений. Но мы видим здесь и еще нечто более удивительное: один из наиболее искушенных в познании людей и событий государь, по-видимому, даже не подозревает о политической пользе религии, настолько духовная ограниченность его наставников повлияла на его собственные способности.

3. (к стр.124) Проявившийся во Франции в конце XVIII века дух прогресса появился в ту же эпоху и в Германии. Повсеместно ему сопутствовало стремление к перемене институтов. Обратите внимание на принадлежащее перу одного немецкого историка описание происходящего в ту пору в его родной стране. "Во второй половине XVIII века, - говорит он, - даже в церковные владения постепенно проникают новые веяния времени. Дух производительности и терпимости повсюду прокладывает, себе путь. Идеи просвещенного абсолютизма, уже овладевшие крупными государствами, проявляются даже в делах церкви. Следует признать, что никогда еще на протяжении всего XVIII века в церковных владениях не появлялось правителей столь замечательных и столь достойных уважения, как в последние десятилетия, предшествующие французской Революции".

Нужно отметить, что приведенная здесь картина очень напоминает нам образ Франции, которая в ту же эпоху вступает в полосу поступательного прогрессивного движения, и как раз в тот момент, когда Революция уже была готова поглотить все и вся, появляются люди, самою судьбою предназначенные править. Мы должны признать также, что та часть Германии, о которой только что шла речь, совершенно была вовлечена в цивилизованное и политическое развитие тогдашней Франции.

ГЛАВА IV

О ТОМ, ЧТО ЦАРСТВОВАНИЕ ЛЮДОВИКА XVI БЫЛО ЭПОХОЙ НАИБОЛЬШЕГО ПРОЦВЕТАНИЯ СТАРОЙ МОНАРХИИ И КАКИМ ОБРАЗОМ ЭТО ПРОЦВЕТАНИЕ УСКОРИЛО РЕВОЛЮЦИЮ

Не подлежит сомнению, что закат королевской власти при Людовике XVI начался именно в то время, когда этот. король праздновал победы по всей Европе. Первые признаки истощения стали проявляться уже в самые блестящие годы его правления. Франция оказалась поверженной задолго до того, как перестала одерживать победы. Кто не читал наводящего ужас отчета административной статистики, оставленного нам Вобаном? В докладных ( стр.135) записках интенданта, адресованных на имя герцога Бургундского и составленных в конце XVII века, т. е. еще до начала неудачной войны за испанское наследство, ощущается намек на все углубляющийся упадок нации, причем о нем говорят не как о факте совершенно новом. Один из интендантов сообщает, что в такой-то области за последние годы значительно уменьшилась численность населения; другой упоминает о городе, бывшем некогда цветущим и богатым, в котором ныне угасла промышленность. Третий говорит о том, что в некоей провинции пришли в упадок все мануфактуры. Четвертый сожалеет, что жители некогда получали со своих земель гораздо больший доход и что двадцать лет назад земледелие пребывало в куда более цветущем состоянии. Тогда же один орлеанский интендант указывал, что за последние примерно тридцать лет население и производство сократились на пятую часть, Всем, кто восхваляет абсолютное правление и государей, любящих войны, следовало бы посоветовать повнимательнее прочитать эти записки.

Поскольку бедственное положение коренилось в пороках государственного устройства, смерть Людовика XIV и восстановление мира не могли уже воскресить благоденствия страны. В первой половине XVIII столетия среди авторов, пишущих об администрации и экономике общества, широко распространяется мнение, будто бы положение провинций перестало улучшаться. Более того, многие из них полагали, что оно продолжает ухудшаться и один только Париж богатеет и разрастается. В этом отношении мнения литераторов, интендантов, бывших министров и деловых людей полностью совпадали.

Что до меня, то я вовсе не верю, что Франция неуклонно клонилась к упадку на всем протяжении первой половины XVIII века, Однако же общее мнение, разделяемое столь хорошо осведомленными людьми, доказывает, что в ту пору по крайней мере не было" ощутимого продвижения вперед. Из всех попавшихся мне административных документов, относящихся к данному периоду нашей истории, явствует, что общество пребывало в своего рода летаргическом сне. Правительство продолжает свои рутинные занятия, не создавая ничего нового; города не предпринимают никаких усилий, чтобы создать для своих жителей здоровые и комфортные условия существования, да и сами граждане не пускаются ни в какие серьезные предприятия.

Картина начинает меняться приблизительно за 30-40 лет до начала Революции: во всех частях общественного организма различается незаметное дотоле своего рода внутреннее содрогание. На первых порах его удается распознать лишь при очень внимательном исследовании, но мало-помалу оно становится все более отчетливым и характерным. С каждым годом внутреннее движение ( стр.136) ширится и набирает ускорение. Наконец, весь народ приходит в возбуждение и как будто оживает. Однако будьте начеку! Это не старая жизнь возвращается к народу - новый дух движет громадное тело, которое оживает на мгновенье лишь затем, чтобы окончательно распасться.