Джузеппе Боффа - История Советского Союза: Том 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 — 1964 гг.

1 января 1944 г. сменился также официальный гимн Советского государства. В этот день «Интернационал», служивший с 1918 г. Гимном СССР, сделался просто партийным гимном. Отобранный на конкурсе новый текст содержал лишь два основных образа: России и Сталина. Первая строфа гласила, что «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь». Вторая добавляла, что «Ленин великий нам путь озарил. Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил»[61]. Таким образом, гимн не только /173/ содержал наивысшее закрепление сталинского «культа», но и был первым открытым провозглашением национализма как почти что естественного продолжения великого патриотизма военной поры. Национализм явился самой внушительной из черт, приобретенных идеологией и политической практикой сталинизма в заключительной фазе войны (хотя националистические тенденции наблюдались до войны, но проявиться в наиболее неуклюжей форме им будет суждено в послевоенные годы).

Как только советская земля была освобождена и армия вступила на территорию других стран, национализм широким потоком прорвался в выступлениях печати и речах. Наиболее законченное программное выражение он получил в серии установочных статей теоретического партийного журнала «Большевик». В статьях осуждались все советские произведения и авторы, которые в прошлом так или иначе признавали влияние западных образцов и тенденций на жизнь и мысли русского народа. Более того, провозглашалось, что повсюду — в экономике, философии, политике — именно русской мысли принадлежало «всемирно-историческое значение». Даже применительно к Петру I ошибочным объявлялось говорить о западных влияниях: если он и заимствовал из иностранного опыта определенные государственные установления, то «иностранная форма только прикрывала порядки, органически выросшие на московской почве»[62].

К этому «внешнему» аспекту национализма добавлялся другой, отражавшийся преимущественно на внутреннем положении страны. Официальная пропаганда, превознося положительное воздействие русской культуры на все другие народы Советского Союза, принялась даже восхвалять экспансионизм царской империи. Насколько можно судить, на совещании историков в июне 1944 г. раздавались встревоженные голоса по поводу этого «стремления к оправданию колониально-захватнической политики самодержавия»[63]. Но такие протесты не дали результатов. В момент победы тенденция, против которой они были направлены, получила самое авторитетное подтверждение в известном тосте Сталина: «За здоровье русского народа!» Русский народ, по его словам, «заслужил в этой войне общее признание как руководящая сила Советского Союза среди всех народов нашей страны». Журнал «Большевик» так комментировал этот краткий текст, опубликованный всей печатью на самом видном месте: «Русский народ как самый передовой по уровню культуры и экономического развития шел в авангарде всех народов СССР в деле социалистического строительства»[64]. Так, примат Великой Руси весьма прочно закреплялся в идеологическом каркасе сталинизма.

В последний год войны вся эта кампания выступала как часть более широких усилий сталинского руководства взять под контроль все проблемы и противоречия, назревшие в стране за военные годы. Некоторую озабоченность у руководителей вызывало и само обновление партийных рядов в столь крупных масштабах. Советская компартия росла и менялась, не зная нормального функционирования коллективных /174/ органов руководства. Ее уставные инстанции за это время ни разу не собирались. За годы войны не только не было ни одного съезда, что еще можно было объяснить чрезвычайностью обстановки, но и ни одного заседания Центрального Комитета, за исключением однодневного Пленума в январе 1944 г. Предпринималась попытка созвать его в октябре 1941 г., но Сталин потом отказался от этой мысли[65]: начиналась битва за Москву. Но и тогда, когда обстановка стала менее тяжелой, ничего не изменилось (состоялись, впрочем, три сессии Верховного Совета — в 1942, 1944 и 1945 гг., — однако все они носили довольно формальный характер). Тем не менее от имени Центрального Комитета, которому не дано было ни разу собраться в полном составе, во второй половине 1944 г. была выпущена целая серия «постановлений». Затрагивавшиеся в них важные политические вопросы — об освобожденных областях, о проявлениях национализма среди некоторых нерусских народностей, о возрождении религии — трактовались всегда и единственно как задачи, подлежащие решению с помощью более систематической и строже контролируемой пропаганды[66]. В этот же период в печати вновь появились нападки на некоторых представителей интеллигенции — нападки, в точности напоминавшие довоенные. В самые трудные моменты войны их не было.

И все же нерешенные проблемы и противоречия занимали пока второстепенное место в жизни страны. Их значение выявится позже. После решающих успехов, достигнутых в 1943 г., первоочередной целью для советских народов оставалась окончательная победа над Германией. Ради этого понадобятся еще кровопролитные сражения и тяжкие жертвы. К этим заключительным этапам войны и должно обратиться теперь наше повествование. /175/

1. Г.К. Жуков. Указ. соч., т. 1, с. 320-321.

2. История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1969, с. 521-522.

3. И. Сталин. Указ. соч., с. 102.

4. В. Некрасов. Указ. соч., с. 80.

5. История КПСС, т. 5, ч. 1, с. 398-402; История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 6, с. 146-147. Здесь же основная советская библиография по этой теме.

6. И. Эренбург. Указ. соч., т. 9, с. 276.

7. Там же, с. 273.

8. Дж. Боффа. Указ. соч., т. 1.

9. Красная звезда, 10 апреля 1942 г.

10. История КПСС, т. 5, ч. 1, с. 311.

11. И.Сталин. Указ. соч., с. 100.

12. Из истории Академии наук СССР в первые годы Великой Отечественной войны. 1941-1943. — «Исторические записки», № 60; Б. В. Левшин. Академия наук СССР в годы Великой Отечественной войны. —«История СССР», 1961, № 3. Автор в дальнейшем дополнил эту работу и выпустил ее отдельной книгой под тем же названием в 1966 г. в Москве.

13. И. Эренбург. Указ. соч., т. 9, с. 281; А. Werth. Op. cit., p. 407-410; В. Некрасов. В жизни и в письмах. — «Новый мир», 1969, № 9, с. 117.

14. Правда, 18 июля 1941 г.; 900 героических дней.., с. 65-68.

15. B.L. Pasternak. II dottor Zivago. Milano 1957, p. 659-660.

16. Правда, 14 января 1942 г.

17. В. А. Куроедов. Из истории взаимоотношений Советского государства и церкви. — «Вопросы истории», 1973, № 9, с. 28-29; Н. П. Красников. Эволюция социальной концепции православия. — «Вопросы истории», 1970, № 9, с. 26-31; П. К. Курочкин. Эволюция современного русского православия. М., 1971, с. 137 и след.; Г. Д. Комков. Идейно-политическая работа КПСС в 1941-1945 гг. М., 1965, с. 391; А. Werth. Op. cit., p. 424-433.