Алексей Толстой - Посадник

Н а т а л ь я. Просила я тебя не говорить мне о том. Сколько раз просила. Коли опять начнешь, ей-богу, осерчаю.

Д е в у ш к а. Ну, да! Таковская.

К о н д р а т ь е в н а. Молчи, ты, постреленок! Ей слово, а она тебе два! Пошла в кухню, смотри пирог - не пригорел бы.

Девушка уходит. Ox, ox, дитятко! Избаловала ты нас, страху-то нет к тебе, к государыне к нашей.

Н а т а л ь я. И ты туда же! Этакие вы, право.

К о н д р а т ь е в н а. По душе говорю, голубонька, по любви своей, не по одному приказу боярскому. Все мы любим тебя за милостивость твою.

Н а т а л ь я. А я-то и в глаза смотреть вам не смею. Сама ведь кружевницей в Новгород пришла, думала через год домой вернуться, да навсегда и осталась; хожу себе в золоте, а как подумаю, что и мать и отец плачут теперь по мне, так иной раз сама себе противна стану, что руки бы на себя наложила. Всех я вас хуже, а вы же меня государыней величаете.

К о н д р а т ь е в н а. Родимая ты наша! Служить-то тебе не в труд, а в радость. Уж кротче тебя и не видывали.

Н а т а л ь я. А иной раз как вспомню, что ведь это для него я своих бросила, просветлеет у меня снова на сердце и опять все кажется трын-трава!

К о н д р а т ь е в н а. Кто богу не грешен, дитятко! Господь помилует тебя за простоту за твою.

Н а т а л ь я. Вишь, как я нарядилась сегодня. Ведь это он так велит, а мне и самой совестно.

К о н д р а т ь е в н а. Уж горазда ты наряжаться, нечего сказать! Лучшие окруты по церквам пораздала. Вишь, и повязки-то новой не надела. Надень, дитятко, повязку краше будет, а я в кухню сбегаю, не то эта егоза, пожалуй, пирог просмотрит. (Уходит.)

Наталья садится к окну, задумывается и напевает песню.

Г о л о с (под окном). Подайте, Христа ради! Подайте убогому! Подайте калике перехожему, Христа ради!

Н а т а л ь я (в окно). Войди, божий человек! Вот тут направо, по крылечку! (Берет со стола хлеб и наливает кружку.)

Входит нищий. На тебе, дядюшка, присядь на лавку, отдохни себе... (Вглядывается в него.) Господи! Что это?

Н и щ и й. Узнаешь меня, Наталья?

Н а т а л ь я (бросаясь к нему). Рагуйло! Брат!

Р а г у й л о (отталкивая ее). Прочь, негодная! Разве ты сестра мне? Разве ты не отреклась от родни? Разве ты не полюбовница воеводы новгородского?

Н а т а л ь я. Брат, брат, дай в себя прийти! После кори меня - скажи скорей про отца, про мать... Живы ли они?

Р а г у й л о. Так вот где ты, бесстыдная, отыскалась! Что ж, хорошо тебе жить у боярина?

Н а т а л ь я. Ругай меня, бей меня, но скажи мне про отца, про мать! Скажи, как ты сам попал сюда?

Р а г у й л о. Как попал? На той неделе в полон твои новгородцы взяли меня; сею ночью из тюрьмы вылез, нищим нарядился, пришел на сестру свою посмотреть, на честь ее великую порадоваться.

Н а т а л ь я. Господи, если увидят тебя!

Р а г у й л о. Что ж, выдай меня своему полюбовнику.

Н а т а л ь я. Спрячься, спрячься скорей! Пойдем со мной!

Р а г у й л о. Куда?

Н а т а л ь я. Сама не знаю - на сеновал, в кладовую, в анбар!

Р а г у й л о. А потом?

Н а т а л ь я. Потом? Ты ночью из города выйдешь.

Р а г у й л о. Ай да бабий ум! Как я выйду, когда все ворота заняты?

Н а т а л ь я. Нищего, может, пропустят...

Р а г у й л о. Ай да сестрица! При Фоме еще, пожалуй, пропустили бы, а я слыхал, каков он, твой полюбовник, есть! И поставлен в воеводы за то, что не дремлет. В тюрьме, чай, спохватилися меня, ищут теперь по городу.

Н а т а л ь я. Пресвятая богородица! Как же быть нам?

Р а г у й л о. Выдумай! Найди! Ты стала теперь новгородкой, чай, знаешь свой город. Можно ли где через стену перелезть? Нет ли где выхода какого мимо сторожей?

Н а т а л ь я. Выхода? Постой - да! Есть выход! В Спасском монастыре, со двора, ход подземный.

Р а г у й л о. Куда ход?

Н а т а л ь я. За стену, в овраг какой-то...

Р а г у й л о. Что ж там? Дверь? Решетка? Как мне найти этот ход?

Н а т а л ь я. Не знаю, боже мой! Ничего не знаю, а ключ сегодня посадник принесет...

Р а г у й л о. Кому принесет?

Н а т а л ь я. Боярину Чермному...

Р а г у й л о. Полюбовнику-то? Достань мне ключ.

Н а т а л ь я. Как я его достану?

Р а г у й л о. Украдь!

Н а т а л ь я. Да я не видала его, не знаю, какой он.

Р а г у й л о. Узнай! Проведай! Напой своего полюбовника. Задуши его. Зарежь его, а ключ достань.

Н а т а л ь я. Да если б и достала я, как же тот выход найдешь?

Р а г у й л о. В монастырь пустят нищего. На погосте ночевать останусь, там как-нибудь проведаю.

Н а т а л ь я. Ну, а он-то?

Р а г у й л о. Что он?

Н а т а л ь я. Коли на него ответ падет? Коли, неравно... через тот ход вороги ворвутся?

Р а г у й л о. А и в самом деле! Вот надоумила! Да кого ж ты это ворогами зовешь? Наших, что ли?

Н а т а л ь я. Брат, я не могу дать тебе ключа.

Р а г у й л о. Так ты хочешь, чтобы меня смертью казнили?

Н а т а л ь я. Я тебя иначе спасу - иначе; а этого я не могу - не проси, пожалей меня!

Р а г у й л о. А разве сама ты жалела нас, негодная? Мать свою ты уморила! С горя она померла!

Н а т а л ь я. Господи!

Р а г у й л о. Проклинаючи тебя, померла. Отец твой помешанный ходит, сестры твои без пристанища, а ты с новгородским воеводою заурядной боярыней живешь. Сторонятся, чай, от тебя, плюют на тебя люди. Да тебе все равно, миловал бы тебя воевода новгородский.

Н а т а л ь я. Что же мне делать? Боже мой, что мне делать?

Р а г у й л о. А как надоешь ты ему да прогонит он тебя из дому, сором один на тебе останется, блудница, отщепенница! Женище боярское!

Н а т а л ь я. Да скажи же сам, что делать мне? Научи сам меня. Что мне делать?

Р а г у й л о. Как что делать? Ключ достать! Брата спасти! Грех свой искупить перед богом!

Н а т а л ь я. Не могу, видит бог, не могу! Приказывай что хочешь, но этого не могу!

Р а г у й л о. Так будь же ты проклята и в этом свете, и в будущем! Погуби еще брата, как ты мать и отца погубила! Живи себе в сраме и стыде на земле, а по смерти ступай на муки вечные, где блудницы и убийцы в адовом огне горят!

Н а т а л ь я. Постой... Да не кляни же меня!.. Не кляни... Дай дух перевести...

Р а г у й л о. Полюбуйся завтра на мою голову, как она будет над городскими зубцами на копье торчать!

Н а т а л ь я. Да пожалей же меня... Дай опомниться... голова кругом идет...

Р а г у й л о. Зови свою челядь! Выдай меня, и будь над тобой анафема божья!

Н а т а л ь я. Брат, брат, не кляни! Все, что хочешь, сделаю, все сделаю - достану тебе ключ!

Р а г у й л о. Побожись!

Н а т а л ь я. Божусь, божусь! Только и ты побожись, что суздальцев не впустишь,- побожись и ты!

Р а г у й л о. Добро, побожусь!

Н а т а л ь я. Постой! Слышишь?

Р а г у й л о. Что?

Н а т а л ь я. Конский топ на улице - это он!

Р а г у й л о. Куда спрятаться?

Н а т а л ь я. Иди за мной! (Подходит к двери и останавливается, прислушиваясь.) Нельзя! Он уж на крыльце!

Р а г у й л о. Куда же?

Н а т а л ь я. Сюда! Скорей сюда! Отсюда лесенка на вышку. (Толкает его в боковую дверь.)