Алексей Толстой - Стихотворения (сборник)

Все весны дыханием согрето,

Все кругом и любит и поет;

Утром небо ясно и прозрачно,

Ночью звезды светят так светло;

Отчего ж в душе твоей так мрачно

И зачем на сердце тяжело?

Грустно жить тебе, о друг, я знаю,

И понятна мне твоя печаль:

Отлетела б ты к родному краю

И земной весны тебе не жаль...

[1856]

* * *

Уж ты нива моя, нивушка,

Не скосить тебя с маху единого,

Не связать тебя всю во единый сноп!

Уж вы думы мои, думушки,

Не стряхнуть вас разом с плеч долой,

Одной речью-то вас не высказать!

По тебе ль, нива, ветер разгуливал,

Гнул колосья твои до земли,

Зрелые зерна все разметывал!

Широко вы, думы, порассыпались...

Куда пала какая думушка,

Там всходила люта печаль-трава,

Вырастало горе горючее!

[1856]

* * *

Край ты мой, родимый край,

Kонский бег на воле,

В небе крик орлиных стай,

Волчий голос в поле!

Гой ты, родина моя!

Гой ты, бор дремучий!

Свист полночный соловья,

Ветер, степь да тучи!

[1856]

* * *

Грядой клубится белою

Над озером туман;

Тоскою добрый молодец

И горем обуян.

Не довеку белеется

Туманная гряда,

Рассеется, развеется,

А горе никогда!

[1856]

* * *

Колышется море; волна за волной

Бегут и шумят торопливо...

О друг ты мой бедный, боюся, со мной

Не быть тебе долго счастливой:

Во мне и надежд и отчаяний рой,

Кочующей мысли прибой и отбой,

Приливы любви и отливы!

[1856]

* * *

О, не пытайся дух унять тревожный,

Твою тоску я знаю с давних пор,

Твоей душе покорность невозможна,

Она болит и рвется на простор.

Но все ее невидимые муки,

Нестройный гул сомнений и забот,

Все меж собой враждующие звуки

Последний час в созвучие сольет,

В один порыв смешает в сердце гордом

Все чувства, врозь которые звучат,

И разрешит торжественным аккордом

Их голосов мучительный разлад.

[1856]

* * *

Смеркалось, жаркий день бледнел неуловимо,

Над озером туман тянулся полосой,

И кроткий образ твой, знакомый и любимый,

В вечерний тихий час носился предо мной.

Улыбка та ж была, которую люблю я,

И мягкая коса, как прежде, расплелась,

И очи грустные, по-прежнему тоскуя,

Глядели на меня в вечерний тихий час.

[1856]

КРЫМСКИЕ ОЧЕРКИ

1

Над неприступной крутизною

Повис туманный небосклон;

Tам гор зубчатою стеною

От юга север отделен.

Там ночь и снег; там, враг веселья,

Седой зимы сердитый бог

Играет вьюгой и метелью,

Ярясь, уста примкнул к ущелью

И воет в их гранитный рог.

Но здесь благоухают розы,

Бессильно вихрем снеговым

Сюда он шлет свои угрозы,

Цветущий берег невредим.

Над ним весна младая веет,

И лавр, Дианою храним,

В лучах полудня зеленеет

Над морем вечно голубым.

2

Клонит к лени полдень жгучий,

Замер в листьях каждый звук,

В розе пышной и пахучей,

Нежась, спит блестящий жук;

А из камней вытекая,

Однозвучен и гремуч,

Говорит, не умолкая,

И поет нагорный ключ.

3

Всесильной волею аллаха,

Дающего нам зной и снег,

Мы возвратились с Чатырдаха

Благополучно на ночлег.

Все налицо, все без увечья:

Что значит ловкость человечья!

А признаюсь, когда мы там

Ползли, как мухи, по скалам,

То мне немного было жутко:

Сорваться вниз плохая шутка!

Гуссейн, послушай, помоги

Стащить мне эти сапоги,

Они потрескались от жара;

Да что ж не видно самовара?

Сходи за ним; а ты, Али,

Костер скорее запали.

Постелим скатерти у моря,

Достанем ром, заварим чай,

И все возляжем на просторе

Смотреть, как пламя, с ночью споря,

Померкнет, вспыхнет невзначай

И озарит до половины

Дубов зеленые вершины,

Песчаный берег, водопад,

Крутых утесов грозный ряд,

От пены белый и ревущий

Из мрака выбежавший вал

И перепутанного плюща

Концы, висящие со скал.

4

Ты помнишь ли вечер, как море шумело,

В шиповнике пел соловей,

Душистые ветки акации белой

Качались на шляпе твоей?

Меж камней, обросших густым виноградом,

Дорога была так узка;

В молчанье над морем мы ехали рядом,

С рукою сходилась рука.

Ты так на седле нагибалась красиво,

Ты алый шиповник рвала,

Буланой лошадки косматую гриву

С любовью ты им убрала;

Одежды твоей непослушные складки

Цеплялись за ветви, а ты

Беспечно смеялась - цветы на лошадке,

В руках и на шляпе цветы!

Ты помнишь ли рев дождевого потока

И пену и брызги кругом;

И как наше горе казалось далeко,

И как мы забыли о нем!

5

Вы всe любуетесь на скалы,

Одна природа вас манит,

И возмущает вас немало

Мой деревенский аппетит.

Но взгляд мой здесь иного рода,

Во мне лицеприятья нет;

Ужели вишни не природа

И тот, кто ест их, не поэт?

Нет, нет, названия вандала

От вас никак я не приму:

И Ифигения едала,

Когда она была в Крыму!

6

Туман встает на дне стремнин,

Среди полуночной прохлады

Сильнее пахнет дикий тмин,

Гремят слышнее водопады.

Как ослепительна луна!

Как гор очерчены вершины!

В сребристом сумраке видна

Внизу Байдарская долина.

Над нами светят небеса,

Чернеет бездна перед нами,

Дрожит блестящая роса

На листьях крупными слезами...

Душе легко. Не слышу я

Оков земного бытия,

Нет места страху, ни надежде,

Что будет впредь, что было прежде

Мне все равно - и что меня

Всегда как цепь к земле тянуло,

Исчезло все с тревогой дня,

Все в лунном блеске потонуло...

Куда же мысль унесена?

Что ей так видится дремливо?

Не средь волшебного ли сна

Мы едем вместе вдоль обрыва?

Ты ль это, робости полна,

Ко мне склонилась молчаливо?

Ужель я вижу не во сне,

Как звезды блещут в вышине,

Как конь ступает осторожно,

Как дышит грудь твоя тревожно?

Иль при обманчивой луне

Меня лишь дразнит призрак ложный

И это сон? О, если б мне

Проснуться было невозможно!

7

Как чудесно хороши вы,

Южной ночи красоты:

Моря синего заливы,

Лавры, скалы и цветы!

Но мешают мне немножко

Жизнью жить средь этих стран:

Скорпион, сороконожка

И фигуры англичан.

8

Обычной полная печали,

Ты входишь в этот бедный дом,

Который ядра осыпали

Недавно пламенным дождем;

Но юный плющ, виясь вкруг зданья,

Покрыл следы вражды и зла

Ужель еще твои страданья

Моя любовь не обвила?

9

Приветствую тебя, опустошенный дом,

Завядшие дубы, лежащие кругом,

И море синее, и вас, крутые скалы,

И пышный прежде сад - глухой и одичалый!

Усталым путникам в палящий летний день

Еще даешь ты, дом, свежительную тень,

Еще стоят твои поруганные стены,

Но сколько горестной я вижу перемены!

Едва лишь я вступил под твой знакомый кров,