Игорь Дроговоз - Танковый меч страны Советов

Сохранился во время афганской войны и весь абсурд советской действительности, с ее отчетностью, планами и показухой. Приведем здесь впечатления человека, ставшего непосредственным свидетелем одной из операций советских войск. Зовут его Леонид Шебаршин, генерал-лейтенант КГБ, последний начальник разведки СССР Ему слово: «Июнь 1984 года. Только что завершилась серия мощных ударов советской 40-й армии Туркестанского военного округа совместно с афганскими войсками по формированиям Ахмад-шах Максуда в долине реки Панджшир. Во главе кампании первый заместитель министра обороны СССР маршал С.Л. Соколов — коренастый крепкий старик со спокойными отеческими манерами, басовитым голосом и твердой рукой бывшего танкиста.

Маршал летит на вертолете в местечко Руха в Панджшире, чтобы лично обозреть сложившуюся там обстановку. Выясняется, что обозревать нечего. На полях стоит уже созревшая, но не скошенная пшеница, в пшенице — советские танки. Танки и бронетранспортеры повсюду… Нет жителей, ни одной афганской души. Вымерший город, не разрушенный, не разбитый, а вымерший…

Какой удивительный порядок царил на картах, по которым докладывались планы охраны и обороны Панджшира! Зеленые, синие, красные треугольники, квадраты, пунктирные и сплошные разноцветные линии, четкие надписи — радовалось сердце и казалось, что обязательно все будет хорошо, не может проиграть войну армия, которая действует по таким замечательным картам…

Но что-то беспокоит маршала, он слушает невнимательно, поглощенный какой-то своей заботой.

— Где противник? Ищите противника, он может укрываться где-то рядом, в ущельях.

Человеку, не вполне посвященному в военные тайны, разговор непонятен. Ведь было же доложено, что из трех тысяч мятежников уничтожено не менее тысячи семисот человек, а остальные ушли, захватив с собой убитых и их оружие. Стоп, стоп! Как же оставшиеся в живых тысяча триста человек могли унести такое количество убитых, да еще и оружие?

Не могли оставшиеся в живых мятежники унести такое число убитых, поскольку убитых практически не было. Ахмад-шах заблаговременно получил информацию о готовящемся наступлении от своих агентов… вывел из-под удара не только боевые подразделения, но и всех панджширских жителей. Били наша артиллерия, наша авиация, наши танки по пустым склонам гор, брошенным кишлакам, безлюдным дорогам, взламывали оборону несуществующего противника. Высаживались десантные группы, окружавшие себя морем огня и свинца, а противника уже не было…

В то время статистика наших боевых и не боевых потерь имела столь же малое отношение к действительности, как и цифры потерь противника. Случайно выяснилась методика подсчета убитых на той стороне. Как же их считают, если противник уносит трупы? Очень, оказывается, просто. Берется общая сумма израсходованных в бою боеприпасов и делится на установленный раз и навсегда коэффициент.

1989-й год. Уход или бегство? Нужное подчеркнуть

Именно таким образом подсчитывалось, что ежегодно с 1982 по 1986 год противник терял тридцать тысяч человек из общей группировки в сорок пять тысяч человек».

Комментарии, как говорится, излишни.

К началу вывода советских войск из Афганистана в 1988 году на его территории находилось 580 советских танков, 388 боевых машин пехоты и десанта, 2888 бронетранспортеров. Десять лет войны обошлись Советской Армии потерей 147 танков, 1314 боевых машин пехоты, десанта и бронетранспортеров.

Развязывание афганской войны оказалось одним из самых непопулярных решений советского руководства. Военное вмешательство во внутренние дела независимого государства стало причиной международной изоляции Советского Союза и нарастания протестов внутри страны. Провал афганской кампании явился тем самым камнем в фундаменте, лишившись которого рухнуло все здание, простоявшее чуть более семидесяти лет.

Как верно заметил тот же генерал Шебаршин: «Война все спишет, война уравняет мужество бойцов и некомпетентность командиров, солдатскую безропотную стойкость и штабное политиканство, находчивость пехотинца и неповоротливость военачальников, война прикроет продажу оружия противнику и тайные сговоры за спиной союзника».

Боевую выучку советские танкисты демонстрировали не только на итоговых проверках, но и на масштабных учениях. Их размаху могли только позавидовать экипажи и командиры танковых частей НАТО — в расчерченной и поделенной на частные владения Западной Европе не приходилось и мечтать об огромных полигонах и многокилометровых мишенных полях, которыми располагали наши танкисты и их союзники (так, Магдебургский учебный центр ГСВГ являлся крупнейшим в Европе и позволял разыгрывать настоящие сражения с участием сразу нескольких полков).

Не случайно здесь же, в Магдебурге, дислоцировалась 3-я общевойсковая армия, в годы войны носившая наименование «ударная». Такой же, по сути, она оставалась и в последующие годы — четыре ее танковые дивизии находились на самом коротком расстоянии от Бонна и Рейна, постоянно навевая кошмарные сны бундесбюргерам. Только в этой армии танков было больше, чем во всем Бундесвере.

Впрочем, масштабные учения с присутствием военного и партийного руководства сплошь и рядом сопровождались хорошо организованной показухой, превращаясь в отрепетированное действо, имевшее мало общего с реальной оценкой профессионализма экипажей и командиров.

У всех крупнейших военных учений Советской Армии в послевоенные годы был практически один и тот же шаблонный сценарий — после мощной артиллерийской и авиационной подготовки «северные» (на учениях «Запад-81») или «восточные» («Днепр» в 1967 году) переходят в наступление.

Бывшие снаряды на бывшем Магдебургском полигоне

«Южные», используя рельеф местности, пытаются остановить продвижение противника. Несмотря на эти попытки, «северные», естественно, прорывают оборону, с ходу форсируют водную преграду и продвигаются вперед.

«Южные» начинают выдвижение резервов для ликвидации прорыва. В ответ на это, «северные» высаживают воздушный десант в тылу противника и вводят в бой танковую группировку. Во встречном танковом сражении «северные» разбивают силы «южных», захватывают инициативу и продвигаются вперед. Замысел всех этих учений отражал советское видение возможной войны в Европе, с прорывом натовской обороны, форсированием Рейна и других водных преград, действиями танковых группировок на оперативном просторе.