Александр Грановский - Крестовые походы: в 2 т. Т. 1.

Некоторые из советников Hyp ад-Дина, только что вернувшегося из паломничества, уговаривали его напасть на христиан, воспользовавшись смертью короля, но он отверг это предложение, сказав: «Не нужно мешать народу оплакивать своего великого князя»

Трон Бодуэна III унаследовал его 26-летний брат Амори, граф Яффы и Аскалона. Однако его восхождение на трон встретило серьезные сомнения у духовенства. За четыре года до этого он женился на Агнесе де Куртне, дочери Жослена II Эдесского, вопреки сильным возражениям церкви. Мало того, что она была его родственницей в третьей степени кровного родства (общий предок в третьем поколении), а церковь разрешала брак, только если вступавшие в него были в родстве выше четвертой степени. К тому же, будучи на три года старше Амори, она короткое время была замужем за Рено Марашским, погибшим в сражении при Инабе в 1149 г. вместе с Раймундом Антиохийским, и во вдовстве ее поведение не отличалось высокой нравственностью. Выйдя в 1158 г. замуж за Гюга д'Ибелена, она вскоре не упустила возможности перейти от законного мужа в жены к Амори. На троне теперь, как и в случае с двоеженцем Бодуэном I, могла оказаться двоемужняя королева.

Церковь и наследник пришли к компромиссу: супруги разводятся по причине недопустимо близкого кровного родства, дети Амори и Агнесы, Сибилла и Бодуэн, считаются законными и могут унаследовать трон, Агнеса возвращается к Гюгу. Чтобы избежать большого скопления народа и ввиду скандальности отсутствия на коронации Агнесы, Амори был «внезапно», как пишет Гийом Тирский, помазан и коронован Амори, патриархом Иерусалима, через восемь дней после смерти брата, 18 февраля 1163 г., вопреки обычаю, в понедельник, который не был праздником.

У Амори, как и у брата, были нос с горбинкой и светлая борода, он был ниже ростом и склонен к полноте, хотя умерен в еде и питье. Он был менее образованным, чем его брат, менее разговорчивым и общительным. Как и тот, был сведущ в вопросах права и любил историческое чтение. Именно он побудил Гийома Тирского к составлению его знаменитой хроники и утерянной истории исламских государств, для которой доставал тому арабские исторические работы. Играть в кости Амори не любил, но был расположен к любовным приключениям. Гийом Тирский указывает на его корыстолюбие, от которого страдали церкви. Король цинично объяснял историографу, что собственность подданного может быть гарантирована ему только тогда, когда правитель в ней не нуждается. Он обратил получение денег в главную цель политики государства, что в конце концов пагубно на нем отразилось. Амори редко пропускал мессы, хотя вряд ли был очень набожным; Гийом Тирский с сожалением указывает, что он скептически относился к вопросу воскресения плоти и требовал конкретных доказательств.

Во внутренней политике Амори I был тверд и решителен и проявил себя как активный законодатель. Через несколько месяцев после его восхождения на трон Жерар Гарнье Сидонский без уважительных причин отобрал часть земель у своего вассала, и тот обратился к королю с жалобой. Амори передал жалобу на рассмотрение Высокого суда. Затем король разработал законодательное установление, Assise sur la ligese (Ассизу о сообществе), по которому вассалы получили право обращаться в Высокий суд с жалобой на своих ленных сеньоров. Амори рассчитывал, что эта ассиза будет служить королю в борьбе против баронов. Так оно и было, пока королевская власть была достаточно сильна. Однако с ее ослаблением и поскольку Высокий суд в основном состоял из тех же баронов, эта ассиза стала в дальнейшем использоваться последними против короля.

Во внешних делах Амори прежде всего пришлось заняться делами на севере. В конце 1163 г. в Киликии армянский князь Торос напал на византийские города. Поводом к войне послужило убийство брата Тороса Стефана, когда тот ехал на званый обед к византийскому наместнику Андронику Комнину. У самого Тороса имелись причины убить мятежного брата, но он, обвинив в этом наместника, внезапно напал на города Мамистру и Аназарб и перебил греческие гарнизоны. Амори предложил помощь императору. Новый византийский наместник Константин Коломан вместе с войсками, посланными королем, прогнал Тороса назад в горы.

Тем временем Боэмунду исполнилось 18 лет, и его окружение стало добиваться передачи ему власти. Мать князя Констанция обратилась к Коломану с требованием помочь ей удержать власть, что вызвало народное восстание в Антиохии. Восставшие свергли Констанцию и провозгласили князем Боэмунда III. Констанция была изгнана из города в выделенный ей вдовий надел и вскоре умерла. Амори согласился с провозглашением Боэмунда князем и поручился перед императором, что императорское верховенство в Антиохии будет сохранено, так что Мануил также не возражал против смены власти. Не довольствуясь, однако, браком с сестрой князя Марией, Мануил, призвал в Константинополь его брата Бодуэна и Агнесу, дочь Констанции от брака с Рено де Шатийоном, сделав их как бы заложниками провизантийской политики Боэмунда III. Несмотря на то что Амори никогда не перечил императору, он написал письмо его злейшему врагу, Людовику VII Французскому, в котором спрашивал, когда же Франция наконец придет на помощь Святой Земле.

В дальнейшем вся внешняя политика Амори представляла наступление на Египет, она должна была компенсировать неудачи на севере и обеспечить денежными средствами постоянно нуждавшееся в них королевство. Наступление на Египет замышлял еще король Бодуэн III. В 1156 г. он заключил договор с Пизой о запрещении ввоза в Египет материалов для строительства кораблей и осадных машин (дерева, железа и смолы). Однако, несмотря на угрозу смертной казни по иерусалимским законам и повторявшиеся папские запреты, контрабанда этих материалов в Египет процветала. Для итальянских торговых городов их экспорт представлял важнейшую статью доходов, вырученные средства позволяли закупать товары Востока. Известно, что при заключении брака короля Иерусалима с Феодорой в 1157 г. Бодуэн и Мануил договаривались о совместном завоевании Египта. В 1160 г. армия Бодуэна III под командой Амори напала на Египет, захватила большую добычу, но быстро ушла из него, получив обещание ежегодной дани в 160 тысяч динаров, которую Иерусалим так никогда и не получил. Египет искал помощи у Hyp ад-Дина, они обменялись даже несколькими посольствами, но после заключения в 1159 г. перемирия с византийцами атабек больше не откликался на призывы египтян.