Леонард Гендлин - Исповедь любовницы Сталина

— Благодарна, что предупредили.

— Вы знаете, что товарищ Сталин очень болен?

— Я не врач, но об этом догадываюсь.

— Вы обратили внимание на то, как он с вами разговаривал в Большом театре?

— Да, Н. С.

— Мне вы доверяете?

— Н. С., я вас совсем не знаю, о каком доверии идет речь?

— Судьба с вами жестоко расправилась. Мы многое знаем, но хотелось бы узнать еще больше. ПК КПСС как воздух необходим документ о ваших страданиях, переживаниях, незаслуженных обидах.

— Разрешите задать вам вопрос?

— Я слушаю.

— Вы сильный человек?

— Думаю, что да.

— Сильным вы всегда были?

Хрущев ответил с тем же апломбом:

— Да, конечно.

— Почему же вы, Никита Сергеевич, не протянули мне руку помощи, когда были секретарем Московского комитета партии? Почему вы прошли мимо меня в 1933 г., в 1937., в 1945 г., в 1948 г.? Где вы тогда были? Теперь, когда Сталин обречен, вы стали умным и прозорливым. Почему я должна вам верить? Чем вы отличаетесь от других?

— Демократизмом и лояльностью.

— Я должна в этом убедиться.

— В. А., мы вас выдвинули за «Хованщину» на Сталинскую премию.

— Спасибо.

— А вы знаете, что в последний момент товарищ Сталин вычеркнул вашу фамилию и своей рукой сделал приписку красным карандашом: «В. А. Давыдовой премию не давать». Мы с Маленковым его уговорили.

— Неужели это правда?

— Я никогда не лгу.

По настоянию Маленкова вступила в члены коммунистической партии. Этот год для меня оказался урожайным. Кроме Сталинской премии, удостоилась звания народной артистки РСФСР и была награждена орденом Трудового Красного Знамени.

8 января Маленкову исполнилось полвека. Во всех газетах и журналах на первых страницах был напечатан его портрет. Послала поздравительную телеграмму. Ночью он позвонил:

— Я все время думал о вас, Верочка. Эта весточка меня очень обрадовала. Счастлив, что не ошибся. Серьезно заболела жена… События опережают время. Ждать нам осталось недолго.

Над многими сгущались тучи. Со всех постов сместили Андрея Андреева, одного из самых страшных злодеев сталинской эпохи, куратора ГПУ, ОГПУ, НКВД, МВД… От партийной организации Большого театра получила гостевой билет на все заседания XIX съезда партии, открытие которого состоялось 5 октября в Кремле. За столом президиума рядом с немощным Сталиным — его порождение, его двойник, его верный ученик и последователь — Маленков. Ему поручил дряхлый вождь сделать отчетный доклад. Сталин был похож на старого изможденного буддийского монаха. На трибуне он появился 14 октября. Мне показалось, что это не ОН. Уверена, что под Сталина загримировали хорошего актера. Я видела искусно наложенный тоновый грим. Говорил И. В. с трудом, всего лишь несколько минут. Потом он поднял руку, помахал ею — псевдовождь прощался с епархией, навсегда прощался с потомственными рабами.

Рано утром 20 октября за мной приехали Саркисов, Давид Кикнадзе, Поскребышев. Нам ждали в Кунцево. После проверки документов член ЦК Чесноков строго предупредил:

— Пожалуйста, не утомляйте товарища Сталина, И. В. нездоров.

Когда я вошла, Сталин лежал под одеялом. Стены его кабинета пестрели цветными и черно-белыми фотографиями детей. Репродукции были вырезаны из журналов и газет. И. В. тихо спросил:

— Кто тебя звал? Зачем пришла? Здесь не театр!

— Александр Николаевич Поскребышев сказал, что вы хотите меня видеть.

Желтой высохшей рукой он нажал на кнопку звонка. Вбежали профессор Марков, Чесноков, Андрианов, Маленков.

— Позовите Поскребышева, — Сталин приподнялся, — и пусть останется Давыдова. А вы, сволочи, идите! Ну, я долго буду ждать? Вон отсюда, негодяи, продажные твари!

Когда все вышли, постаревший служака склонился над умирающим вождем.

— Саша, ты… на меня не сердись… я давно уже не человек… и не секретарь ЦК…

Поскребышев поднес к дрожащим губам И. В. столовую ложку с успокаивающими каплями.

— Саша, — бормотал бывший вождь, — передай… Маленкову и Хрущеву, что… проститутка Давыдова… как никто… заслужила смерть…

Он задыхался. Изо рта вырвалось глухое клокотание, на подушки потекла густая пена.

— Отдайте ее… курву, Веру Давыдову… — с ужасающим хрипением продолжал полумертвый Сталин, — Лаврентию… Веру надо… изуродовать, а потом… бросить в клетку к голодным шакалам… Ведь так, Саша, поступили… с твоей красавицей женой, после того, как ее хором изнасиловали в кремлевской казарме… Командовали парадом Саркисов и Кабулов… Их тоже надо казнить… дай мне слово, что… ты это…

Сталин не мог больше говорить. К счастью, его постиг еще один страшный удар…

Поскребышев отвез меня домой. Прощаясь, А. Н. сказал:

— Многих, Верочка, я без сожаления кинул в яму. Слово И. В. для меня всегда было высшим законом. Никто не узнает о нашем разговоре. Его последние слова я унесу с собой в могилу. Сегодня самый страшный день в моей жизни. И. В. навсегда утратил человеческий облик. Позвольте мне до конца быть вашим самым верным другом? Верочка, переезжайте ко мне, тогда, может быть, вас оставят в покое…

Сталина я больше не видела. Он умер 5 марта 1953 года…

В день смерти Сталина по всей России начались массовые аресты. В бетонированные бронированные подвалы Московского Военного округа под усиленным конвоем в наручниках и кандалах были доставлены: начальник секретариата Сталина, начальник спецотдела по слежке за членами ЦК КПСС, генерал-лейтенант, депутат Верховного Совета СССР Поскребышев, который на XIX съезде КПСС был единогласно избран в члены ЦК КПСС; комендант Московского Кремля, генерал-лейтенант, кандидат в члены ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР Спиридонов; военный комендант города Москвы генерал-лейтенант Синилов; командующий Московским Военным округом, кандидат в члены ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР генерал-полковник Артемьев; начальник личной охраны Сталина генерал-лейтенант Власик; личные секретари Сталина, члены Президиума ЦК КПСС Андрианов и Чесноков; министр здравоохранения, депутат Верховного Совета СССР Третьяков; народная артистка РСФСР, лауреат Сталинских премий, солистка Большого театра Вера Александровна Давыдова. Всех посадили в одиночные камеры. Специальная группа следователей, утвержденных Берия, Хрущевым, Маленковым, Булганиным, круглосуточно вела перекрестные допросы, в которых принимали участие маршал Жуков, прокурор Руденко, прокурор Маляров.

В. А. Давыдову выпустили через пять недель. Ей приказали навсегда покинуть Москву, она выбрала для местожительства город Тбилисси. Несколько месяцев просидел в сыром каземате под землей А. Н. Поскребышев. От него потребовали именцую карточку и личный дневник. Тонкий дипломат, искушенный политикан обвел вокруг пальца и Маленкова, и Хрущева, и Булганина, и генерального прокурора СССР Руденко. Поскребышев сказал, что во время обыска вся документация была изъята.