Калоян Манолов - Великие химики. В 2-х т. Т. 2

Глубокий пафос речи невольно навел Марковникова на воспоминания, которые вначале возникали отрывочно, а затем все настойчивее уводили его мысли далеко от событий, происходящих в большом лекционном зале Политехнического музея Москвы…

Детские годы почти не оставили следа в памяти. Маленький, ничем не приметный уездный городишко Княгинин Нижегородской губернии, где он родился 25 декабря 1837 года в дворянской семье. Отец — военный, матери он почти не помнил. Читать начал рано, однако безо всякой системы — все подряд. Изучал французский и немецкий языки. В 10 лет родители определили его в Нижегородский александровский дворянский институт, который он успешно окончил в 1856 году, получив среднее образование.

— Окончание дворянского института дает тебе право, сын, поступать в университет. Но ты можешь выбрать и карьеру чиновника, — обратился к девятнадцатилетнему Владимиру отец в один из вечеров, когда вся семья собралась к столу.

— Видишь ли, отец, меня, мягко говоря, не прельщает процветающее в среде чиновничества взяточничество и чинопочитание. Я предпочел бы стать врачом или учителем.

— Решай сам, ты уже достаточно взрослый.

После некоторых колебаний выбор пал на камеральное отделение юридического факультета Казанского университета [205]. В то время студенты камерального отделения получали самое широкое образование. Они изучали историю и политэкономию, государственное, финансовое и уголовное право, химию и физику, технологию и механику, зоологию и минералогию, некоторые другие предметы.

Фортуна улыбнулась Марковникову прямо с первого курса: лекции по химической технологии читал прекрасный педагог и ученый Модест Яковлевич Киттары [206]. Всего лишь 12 лет назад он сам окончил Казанский университет, а теперь уже был профессором.

— Деятельность химика состоит в техническом и экономическом использовании процессов, при которых происходит превращение вещества, — говорил Киттары в своих лекциях. — На протяжении тысячелетий темпы технического прогресса в основном оставались неизменно медленными. Однако в начале XIX века произошел существенный скачок и эта тенденция к; резкому ускорению проявляется и в наши дни. Это позволяет надеяться, что химической технологии предстоит интересное будущее…

— Простите, профессор, — прервал его Марковников, — но ведь технология это лишь ремесло, а не наука?

— Вот вам, молодой человек, и предстоит сделать из ремесла науку — химическую технологию! [207]

Такое начало не могло не заинтересовать молодой пытливый ум, и Марковников решил посвятить себя технологии. К сожалению, с третьего семестра М. Я. Киттары перешел в Московский университет, и молодой студент снова встал перед жизненным выбором. Что делать — продолжать заниматься технологией? Однако занявший место Киттары профессор настолько уступал своему предшественнику, что это занятие наводило лишь тоску. Выбрать что-то иное, но что именно? Да, Марковников не забыл этот трудный период своей жизни. Пожалуй, больше и не было такого вплоть до самого последнего времени. Более года прошло в сомнениях.

Начался третий год его учебы в Казанском университете, и тут решение пришло само собой. Практические работы в химической лаборатории, которой руководил Александр Михайлович Бутлеров, сразу увлекли его и определили всю последующую судьбу. Жизнь для него наполнилась красками, изменила унылый темп, стала приносить радостное удовлетворение. Впоследствии Марковников много размышлял о роли учителя в научной судьбе молодого человека, он многое перенял от своего учителя, многое сделал самостоятельно.

Бутлеров действительно являлся образцовым педагогом. Он был по отношению к студентам и сотрудникам лаборатории не только добрым и хорошим учителем, который всегда готов был» выслушать вопрос и дать ответ, но и оставался товарищем для всех них. Марковников — один из самых талантливых учеников А. М. Бутлерова — на всю жизнь сохранил дружеские отношения с учителем.

Оканчивая университет, молодой исследователь представил диссертацию «Альдегиды и их отношение к алкоголям и кетонам». В октябре 1860 года Бутлеров дал по ней положительное заключение, и Марковникову была присуждена степень кандидата камеральных наук.

Дальнейшие события развивались не так быстро, как хотелось бы. Работа лаборантом химической лаборатории, магистрские экзамены, занятия со студентами, работа над диссертацией по изомерии, совпадавшая по времени с созданием и развитием теории строения органических соединений А. М. Бутлерова, и, наконец, защита диссертации «Об изомерии органических соединений» на физико-математическом факультете Казанского университета. В мае 1865 года Марковников становится магистром химии.

В отзыве на диссертацию Бутлеров писал: «Вопрос об изомерии принадлежит к числу тех, разрабатывая которые, поневоле приходится идти, очищая науку от произвольного и замыкаясь все более и более в круг необходимых теоретических воззрений. Вот почему все, что относится к вопросу об изомерии и уяснению ее причин, не может считаться чуждым развитию науки вообще…» В то время как учитель созданием теории химического строения совершает переворот в органической химии, его ученик стремится исторически обосновать необходимость новых взглядов и добыть им новые экспериментальные подтверждения. Марковников сделал глубокий обзор развития теории строения химических соединений от Я. Берцелиуса до А.М. Бутлерова. Сосредоточив главное внимание на явлениях изомерии, он воспользовался своими экспериментальными результатами по исследованию изомерии жирных кислот — масляных, «пировинных» и пиролимонных. Теория Бутлерова получила первое весомое подтверждение не только в диссертации Марковникова, но и в его статье «К истории учения о химическом строении», в которой прозвучала резкая критика А. Кекуле за его попытку приписать себе заслугу создания теории химического строения. Эта статья была напечатана в 1865 году «Лейпциге на немецком языке.

Между тем работа лаборанта, получающего очень небольшое жалование, вынуждала Марковникова с первых же месяцев искать дополнительный заработок. Он начал давать уроки на дому, что было весьма распространенным занятием в то время. Быстро нашлась и ученица — Любовь Дмитриевна Рычкова — внучка историографа Оренбургского края П.И. Рычкова. Постепенно между учителем и ученицей зародилась дружба, которая незаметно и естественно переросла в любовь, и в 4864 году состоялась свадьба. Любовь Дмитриевна свободно владела тремя иностранными языками и стала для мужа не только прекрасной женой, но и впоследствии незаменимой помощницей. Она делала для ученого переводы иностранных статей, переписывала его работы, сопровождала супруга в поездках за границу.