Лидия Грот - Призвание варягов. Норманнская лжетеория и правда о князе Рюрике

Каллмер сопоставлял некоторые варианты восточных бус с находками поясов неволинского типа и пришел к выводу, что приток в Скандинавию указанных типов восточных бус, а также неволинских поясов был связан с торговой деятельностью купцов из Восточной Европы, из Волго-Окского междуречья или Камского бассейна [276]. Российские археологи Р.Д. Голдина и Е.В. Голдина в результате тщательного изучения бус неволинской культуры в Приуралье определили, что все вышеперечисленные типы ранних восточных бус, обнаруженные в Скандинавии, не только хорошо известны в могильниках неволинской культуры, но и появились в Приуралье значительно раньше (VI в.), чем на Балтике.

Приведенные материалы археологических исследований убедительно показывают, что торговый путь из Восточной Европы [277]в регион Балтийского моря был проложен благодаря деятельности восточноевропейских купцов, продвигавшихся от «предела Симова» к Варяжскому морю: сначала на финское побережье Балтийского моря на рубеже VII–VIII вв., затем далее, на Скандинавский полуостров, с начала IX в. И это очень логично. Транспортными артериями в Восточной Европе служили реки и речные системы. Предполагаемый путь движения торговцев из Приуралья шел по Каме, Волге, Мологе, Мете, Волхову и другим рекам до Ладоги, а затем – до Финского залива [278].

Только местные народы, жившие по этим рекам из поколения в поколение и накопившие благодаря этому знания о восточноевропейской гидросистеме, об особенностях режима рек, об оптимальных маршрутах, могли быть пользователями речных систем в качестве транспортных магистралей.

Для иллюстрации сказанного мне показалось полезным привести отрывок из «Уральских сказов» П.П. Бажова («Ермаковы лебеди»), где отразился вековой опыт приречных жителей, знающих, что такое речное судоходство:

«Так, говоришь, из донских казаков Ермак был? Приплыл в наши края и сразу в сибирскую сторону дорогу нашел? Куда никто из наших не бывал, туда он со всем войском по рекам проплыл?

Ловко бы так-то! Сел на Каме, попотел на веслах, да и выбрался на Туру, а там гуляй по сибирским рекам, куда тебе любо. По Иртышу-то вон, сказывают, до самого Китаю плыви – не тряхнет!

На словах-то вовсе легко, а попробуй на деле – не то запоешь! До первого разводья доплыл, тут тебе и спотычка. Столбов не поставлено и на воде не написано: то ли тут протока, то ли старица подошла, то ли другая река выпала. Вот и гадай – направо плыть али налево правиться? У куличков береговых небось не спросишь и по солнышку не смекнешь, потому – у всякой реки свои петли да загибы и никак их не угадаешь.

Нет, друг, не думай, что по воде дорожка гладкая. На деле по незнакомой реке плыть похитрее будет, чем по самому дикому лесу пробираться. Главная причина – приметок нет, да и не сам идешь, а река тебя ведет. Коли ты вперед ее пути не узнал, так только себя и других намаешь, а можешь и вовсе с головами загубить» [279].

Такова была восточноевропейская торговля, на протяжении более полутора тысяч лет развивавшая международные торговые связи гигантского масштаба – от Приуралья до Египта, Византии, Тихого и Индийского океанов; а с начала второй половины I тысячелетия ее представители появились на Балтике.

Первым торговым центром в районе Мэларен (район современного Стокгольма) была не Бирка, а торговая фактория на островке Хэльге. Там были найдены фигурка Будды из Северной Индии и ритуальная чашечка из Египта, датируемые VI в., а также монеты из Равенны, Рима, Византии, арабские монеты. В это время жители Скандинавского полуострова не обладали парусным флотом для совершения морских экспедиций подобного масштаба. Так что остается один вывод: международную торговлю на Скандинавский полуостров принесли купцы из Восточной Европы.Правда, до сих пор этих купцов оказалось сложно идентифицировать этнически: финно-угорские народы не были известны как мореходы. С признанием моей концепции о русах как о части индоевропейского субстрата Восточной Европы сложность этнической идентификации этих купцов устраняется.

В некоторых очерках я упоминала о том, что начала разрабатывать концепцию об индоевропейском субстрате Восточной Европы, с которым, по моему убеждению, надо связывать древнейшие корни русской истории. К пониманию необходимости такой постановки вопроса меня постепенно подвели самые разные сюжеты: и работа с проблематикой генезиса древнерусского института княжеской власти, и выявление негативного влияния на историографию множества западноевропейских утопий – фактор, мотивирующий перепроверку существующих в исторической науке аксиом.

Одной из проблем, подтолкнувших к предположению о существовании индоевропейского субстрата в Восточной Европе и о его связи с древнерусской историей, явились, в частности, сведения о летописных варягах из тех областей, которые в летописи простираются «до предела Симова», т. е. до восточноевропейской границы с Азией.

Напомню слова из этнографического введения ИВА, где говорится о местах обитания варягов: «В Афетовъ же части съдять русь, чудь, и вси языци: меря, мурома, весь, моръдва, заволочьская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимъгола, корсь, лътьгола, любь. Ляхове же, и пруси, чудь пресъдять к морю Варяжьскому. По сему же морю съдять варязи съмо ко въстоку до предъла Симова, по тому же морю съдять къ западу до землъ Агнянски и до Волошьски. Афетово бо и то колъно: варязи, свей, урмане, готе, русь, агняне» [280].

Из этой выдержки видно, что, согласно ПВЛ, варяги – один из европейских народов («Афетово бо и то колено») и они занимают в Европе две области: одна – все южнобалтийское побережье с востока на запад до земель англов, т. е. до южной Ютландии, а вторая – от восточной оконечности Балтийского моря до границы Европы и Азии, т. е. до Поволжья и Предуралья. По поводу определения областей, в которых летописец помещает варягов, существуют свои проблемы.

Казалось бы, относительно варягов, которых летописец помещает на побережье Балтийского моря, «къ западу до землъ Агнянски», совершенно очевидно, что такие летописные названия, как «земля Агнянска» и «англяне», примыкают к побережью Балтийского моря и локализуются как его западный предел. В силу этого, совершенно закономерно отождествлять летописных англян с именем англов и с их страной на юге Ютландского полуострова «Ангулус», или «Ангелн». В ходе переселения англосаксов на Британские острова это имя было ими туда перенесено. В книге

Д.М. Вильсона, со ссылкой на Беду Достопочтенного, говорится, например: «Из страны англов, находящейся между провинциями ютов и саксов и называемой Ангулус, которая с той поры опустела, вышли восточные англы, средние англы, мерсийцы и весь народ Нортумбрии… а также другие племена англов… Англы приплыли с юга Датского полуострова, из земель, которые все еще называются Ангелн» [281].