Макс Вебер - Аграрная исстория Древнего мира

Тот факт, что военное сословие владельцев рент в полисе гоплитов (Hoplitenpolis) не являлось сословием вельмож, но по своему имущественному положению и согласно обычаю как раз в эпоху развития своего самосознания принуждено было жить просто и «буржуазно», имел решающее значение для развития характерных черт эллинской культуры — в частности также и эллинского искусства. Национальные состязания, гимнасии с их проникшей из Спарты и имевшей такие большие последствия санкцией наготы, — ничего подобного никогда не могло бы возникнуть при дворах этрусских или римских, или восточных «вельмож»: это не соответствовало бы их «достоинству» (этрусские атлеты, например, по мнению специалистов, уже по своему внешнему облику, профессиональные атлеты, которые, как в Риме позднейшего времени, выступали за деньги перед господами как перед зрителями).

Ход развития, ведший прежде всего к партикуляризму аристократического полиса (Adelspolis), затем к государству гоплитов и далее — в наиболее богатых городах — к радикальной демократии, определил в Элладе (как и в Риме) и специфически «светский» характер культурного развития в противоположность теократии Востока. Главная причина этого различия лежит, во всяком случае, не в различии экономического могущества храмов. Ибо и в Элладе они были иногда крупными землевладельцами; крупнейшие владения принадлежали Дельфам после «священной войны», давшей храму область Кирры и Крисы [280], которую с тех пор стали сдавать колонам. И сокровища, принадлежавшие храмам в Греции, исполняли то же назначение, что и на Востоке. У храмов были свои эргастерии, как в Египте, и они давали взаймы. С другой стороны, они служили депозитными кассами (быть может, выкуп рабов на свободу богом храма объясняется также тем, что боги служили сберегательной кассой для рабов, потому что только у них пекулий раба был в безопасности от везде угрожавших ему на законном основании посягательств со стороны господина; конечно, гарантия свободы освобожденного раба со стороны бога тут также играет ту роль, какую она играла первоначально). Они были прежде всего в классической период (позднее, в эпоху эллинизма было иначе) единственными настоящими кредиторами государства и местами для сбережения государственного военного фонда: сокровищница богини Афины так же, как и сокровищницы Дельф и Олимпии [281](значение которых для пелопонесцев оценивает Перикл у Фукидида), играли эту роль (олимпийская еще в очень позднее время).

Сравнительная слабость теократического начала не может быть объяснена также и этническими различиями в смысле меньшей доступности суеверию: в этом отношении эллины, и тем более римляне, нисколько не уступают по крайней мере древнейшему Востоку (до всеобщей политической нивелировки и теократизации), и всегда безусловно необходимо было считаться с этим в политике. Совершенно иная роль, которую религия играла на Западе, объясняется отсутствием сплоченного, строго расчлененного и организованного в качестве единого целого жреческого сословия со всеми его последствиями (отсутствие всякой специфически духовной образовательной подготовки и, в связи с этим, и религиозного воспитания мирян, отсутствие всеобщей специфически духовной (priesterlichen) аскетической или установленной ритуалом регламентации жизни, — даже — сравнительно ! — незначительных ее задатков, и поэтому отсутствие сектантской аскезы в целях «чистоты» для мирян в духе иудейской регламентации жизни).

Жреческие должности нередко, впрочем, даже в историческое время были еще наследственными в определенных знатных родах (как, например, жрецы Диониса в Дельфах, но не жрецы Аполлона), а в древнейшее время, по-видимому, существовала жреческая знать. Но еще задолго до победы «полиса гоплитов» и тем более после нее это перестало быть общим правилом: наряду с (редко практикующимся) народным избранием чаще всего встречается замещение жреческих должностей по жребию (из квалифицированных кандидатов) и в особенности продажа должностей. Совмещение должности жреца с другими занятиями большей частью допускается. Должности были пожизненными, но позднее замещались лишь на один год. Нередко замещение должности жреца имело смысл практической сделки (оно было затруднительно в случае, если оливковые плантации храма были сожжены). Не существует никакого единства сословия, как такового, никакой почвы для образования «церкви» и никакого жреческого сословного сознания. Сильная конкуренция божеств отдельных местностей (der Partikulargottheiten) сама по себе (как показывают средние века) еще этого не объясняет. На самом деле это является последствием политического подчинения жрецов военному могуществу занятых интересами чисто светской политики аристократических родов, а позднее граждан полиса. Дельфами владеет не дельфийский жреческий род, а полис. Поводом к «священной войне» является во всяком случае попытка этого владеющего храмом полиса сделать из него доходную статью, обложив паломников налогом. С тех пор храм находится под весьма ощутимым контролем амфиктионий, многих (первоначально) деревенских общин (έθνη), при все растущем влиянии все более и более вмешивающихся в его дела полисов.

В теократических течениях, как и в мистико-экстатических, в Элладе, как известно, не было недостатка и в позднейшую эпоху. Еще персидские войны [282]можно рассматривать — как это сделал так остроумно Э. Мейер — как решительную борьбу между этими течениями (к которым персы, несомненно, примкнули бы здесь, как и везде) и «светскостью» («Weltlichkeit») эллинской культуры. Все тираны и кандидаты на тиранию находятся в тесных отношениях с храмами или пророками (особенно известный пример — связи Алкмеонидов [283]с Дельфами). Но могущества жрецов было недостаточно, чтобы дать узурпаторам санкцию законности, как на Востоке, и об это разбилась тирания.

Это бессилие жреческого сословия было наследием (обходившейся в эпосе так непочтительно с богами) гомеровской эпохи: военные роды эпохи военной монархии, которые на Востоке в конце концов повсюду подчинились вступившим в союз царской бюрократии и теократии, здесь одержали верх над царями и жрецами. И победа гоплитов, в состав которых входили бюргеры и крестьяне, еще более враждебно относившиеся к власти жрецов, и прежде всего к опиравшемуся на религию традиционному судопроизводству, там, где жрецам пришлось оказаться на службе у знати, окончательно закрепила поражение всяких теократических течений (между тем, как на Востоке, наоборот, теократия имела на своей стороне как раз массу «маленьких людей», потому что они видели в ней все же некоторый ох 1лот против крайних проявлений произвола царей и собственников крупных частных владений).