Витольд Новодворский - Иван Грозный и Стефан Баторий: схватка за Ливонию

Место, где находилась крепость, представляло весьма печальную картину: всюду валялись кучи тел; среди мертвых было множество ни в чем не повинных женщин и детей. Обозревая побоище, король едва мог удержаться от слез [82]. Он приказал маркитантам похоронить трупы, а солдатам засыпать рвы, которые были проведены во время осады. Баторий намеревался отстроить крепость заново и сделать ее одним из главных своих опорных пунктов в покоренной стране.

На следующий день после взятия Великих Лук состоялся военный совет, на котором обсуждался дальнейший ход кампании. Было принято решение восстановить крепость на прежнем месте, а королю с армией дальше не идти и по истечении трех недель возвратиться с добровольцами назад в Польшу.

Общий план обновленной крепости король составил сам, а руководство строительными работами поручил архитектору Доминику Рудольфини из Камерина. Ему помогали инженеры Николай Карлини и Андрей Бертони. Сами строительные работы были разделены между венгерскими, литовскими и польскими солдатами.

Стоянка войску была определена на берегу небольшой речки, на расстоянии мили от Великих Лук. Но когда Замойский приказал двигаться туда, солдаты, принадлежавшие к так называемой черной пехоте, заявили, что они пойдут только тогда, когда им заплатят жалованье. Переговоры с ними Замойского ни к чему не привели, и гетман решил переждать один день. Но назавтра все повторилось. Три раза, по приказанию гетмана, давали барабанным боем сигнал выступать в поход, но черная пехота не тронулась с места. Прибыв на стоянку, канцлер вечером позвал к себе ее командиров и стал требовать, чтобы они любыми средствами привели своих солдат; если же этого не случится, то, пообещал Замойский, он применит силу. Ротмистры восприняли эти слова как оскорбление и отправились к своим солдатам, говоря, что должны разделить с ними и хорошую, и дурную судьбу. Впрочем, конфликт все‑таки удалось разрешить, и пехотинцы явились к Замойскому с повинной.

Этим, однако, трения не закончились. Неисполнение требований воинской дисциплины в литовской армии принимало еще большие размеры. Литовские добровольцы сами, без всякого спроса, стали разъезжаться по домам, а литовские паны вели дело к тому, чтобы отправлять в Литву целые отряды. Дошло до того, что король поставил специальную стражу у Суража, которая должна была задерживать всякого, кто не имел пропускного свидетельства. А 12 сентября он сам со своим корпусом занял позицию на торопецкой дороге, на некотором расстоянии от лагеря Замойского, чтобы контролировать поведение вышедших из доверия литовцев.

Баторию и Замойскому приходилось быть настороже. Ходили слухи, что русские сосредоточили значительные силы у Торопца. Но каковы были возможности неприятеля и где он находился, в точности не было известно. 11 сентября донесли Замойскому, что большой неприятельский отряд готовится напасть на его лагерь. Гетман приказал своим солдатам быть наготове и выслал на разведку отряд в 30 всадников. Его командир Сверчевский по возвращении доложил, что на расстоянии нескольких миль вокруг никого нет.

Казалось, войско пребывало в полной безопасности. Но на деле случилось иначе. Князь Януш Острожский выслал 80 человек за фуражом, которые неожиданно наткнулись на отряд татар. Фуражиры были окружены и отчасти перебиты, отчасти взяты в плен; спаслись только три человека, да и то раненных. То же самое произошло и с отрядом венгров в 40 человек, который был целиком неприятелем истреблен.

Эти неудачи сильно разгневали короля. Тем более что, обходя караулы, он собственными глазами видел, как плохо исполняют обязанности солдаты, как они спят прямо на постах, побросав вооружение, как ослабляют лагерь, по собственным надобностям выезжая из него на телегах, стоящих по периметру. Баторий призвал к себе офицеров и выбранил их за нерадивую службу. Им было велено внимательнее наблюдать за подчиненными, сохранять тишину ночью и посылать людей на фуражировку под прикрытием крупных сил.

Желая узнать, что представляет собой московское войско, которое уничтожило отряды фуражиров, Баторий отправил на разведку крупные польские и венгерские отряды под командой соответственно Филипповского и Барбелия, присоединив к ним 500 гайдуков; этим подразделениям было приказано уклоняться от стычек с неприятелем до получения новых инструкций. 18 сентября Филипповский донес королю, что наткнулся на сторожевой отряд врага, который сумел уйти без потерь; однако он узнал от перебежчика, что у неприятеля четыре тысячи человек.

Получив эти сведения, король дал Филипповскому еще 2000 воинов, приказав ему идти на Торопец. Замойский присоединил к этой экспедиции из своего корпуса 250 всадников под начальством Фаренсбаха. Командовать экспедицией поручили брацлавскому воеводе Янушу Збаражскому.

Догнав Барбелия, Збаражский дал отдохнуть один день лошадям, а затем выслал вперед отряд из венгерских и польских всадников под начальством венгра Альберта Киралия, приказав следовать за ним на некотором расстоянии Барбелию, Георгию Сибрику и Иерониму Филипповскому. Сам Збаражский двигался в арьергарде.

Довольно быстро передовой отряд наткнулся на неприятельский караул. Московиты пустились наутек, а поляки и венгры стали их преследовать, но догнать никак не могли, потому что дорога была узка и болотиста. Погоня продолжалась до моста, перекинутого через лесной ров, у которого в засаде находились московские стрельцы [83]. Завязалась перестрелка. На помощь стрельцам прискакало полсотни татарских всадников. Видя численное превосходство врага, Киралий послал за помощью к основным силам, идущим следом, но помощи все не было, и тогда он скомандовал своим солдатам атаковать мост и громко при этом кричать, чтобы враг подумал, что на него надвигается многочисленное войско. Хитрость удалась. Русские оставили мост и, соединившись с татарами, удалились. Киралий не стал их преследовать, ибо опасался засад и численного превосходства неприятеля; к тому же наступила ночь. Отряд Киралия остановился у моста на ночлег и дождался здесь прибытия основных сил.

Узнав от одного из пленников, что московское войско достигает 40 000 человек, Збаражский созвал офицеров на совет. Одни предлагали возвращаться, другие — окопаться на месте и послать к королю за дальнейшими инструкциями и вспомогательными отрядами, третьи — идти осторожно вперед, производя рекогносцировки, чтобы, в случае необходимости, вовремя ретироваться. Збаражский согласился с последним мнением. Он выслал разведку в три стороны, а сам медленно двинулся вперед. В авангарде опять шел Киралий, но уже с более многочисленным отрядом: ему придали 25 казаков и столько же пеших пищальников. По пути удалось захватить в плен трех московитов. От них узнали, что в московском войске всего 10 000 человек и что от него отделились 2000, которые готовятся напасть на его отряд.