Александр Фурсенко - Династия Рокфеллеров

Никогда за всю предыдущую историю Рокфеллеры не подвергались таким ожесточенным нападкам. Положение стало серьезным, и решено было ассигновать крупную сумму на «разъяснительную кампанию». Ее поручили некоему Айви Ли, в прошлом И. В. Левковичу, [5] Американский вариант имени И. В. Левковича был составлен в соответствии с английским произношением его инициалов: IV — Айви и первых двух букв фамилии — Le — Ли. выходцу из России, служившему у Ротшильдов. Эмигрировав в Америку, этот деятель поступил на службу на Пенсильванскую железную дорогу, а затем был приглашен Рокфеллером. Дотоле малоизвестный руководитель рекламного бюро, Айви Ли стал с годами признанным «гением рекламы». Биографы Рокфеллеров подчеркивают, что благодаря ему произошел перелом в общественном мнении и отношение к династии американских миллиардеров резко изменилось.

Тщательно продуманная и умело организованная агитация бесспорно имела результат. Был нанят целый штат людей, которые готовили брошюры, памфлеты и газетные статьи, прославляя имя Рокфеллеров и защищая их от нападок. Контора Айви Ли в Филадельфии буквально забросала страну такого рода литературой. Печатались специальные бюллетени «Факты о борьбе в Колорадо», рассылавшиеся в течение нескольких месяцев один-два раза в неделю по тщательно составленному списку. Их отправляли государственным чиновникам, редакторам, священникам, учителям, а также видным деятелям свободных профессий и делового мира. Эти произведения издавались анонимно, без указания их авторов и составителей, распространяя клеветнические сведения, компрометирующие забастовщиков и руководителей профсоюза. Поскольку рабочие были не в состоянии ничего противопоставить этой литературе, за ней оставалось последнее слово, и люди неискушенные попадались в сети пропаганды.

Деньги делали свое. А заодно с ними была власть. Поэтому не Рокфеллера и не тех, кто представлял его в Колорадо, а рабочих посадили на скамью подсудимых. 124 человека предали суду. Их судила коллегия, в которой ни один заседатель не был беспристрастным лицом. Большинство из них действовало согласованно с полицией и рокфеллеровской компанией. Руководители профсоюза шахтеров заявили протест, а их адвокаты отказались выступать перед таким составом суда. Однако изменений не последовало. В то же время люди, повинные в убийстве рабочих, хотя и были формально привлечены к ответственности, оказались оправданными за исключением одного человека, начальника отряда национальных гвардейцев. Да и то только потому, что видели, как он лично избивал Тайкаса, обломав о него приклад ружья. Отрицать этот факт было невозможно, и карателя наказали. Его понизили на один чин в звании! Таков был финал этой в буквальном смысле позорной комедии.

За несколько лет до событий в Колорадо один из американских магнатов выдвинул лозунг: «Никаких переговоров с подстрекателями беспорядков!». «Права и интересы рабочих, — говорил он, — будут защищены и обеспечены не рабочими агитаторами, а теми христианами, которым бог в своей бесконечной мудрости предоставил контроль над собственностью страны». Этой философии следовал и Рокфеллер. Забастовщики были в его глазах нарушителями закона и преступными заговорщиками против прав собственности. Поэтому их ожидала расправа. Однако репрессии оказались не в силах остановить рабочее движение.

Год спустя после Ладлоу вспыхнула новая забастовка на нефтеперегонных предприятиях «Стандард ойл» в Байоне. «Человек восприимчивый, случайно забредший сюда, — писал Т. Драйзер, побывав в Байоне, — содрогнется и поспешит прочь, угнетенный и подавленный тем, что увидел. Это великое царство тьмы, предстающее в неустанном движении и играющее всеми тончайшими оттенками серого и черного». 14-часовой рабочий день и нищенская зарплата, так же как и в Колорадо, здесь усугублялись особо трудным положением выходцев из Центральной и Юго-Восточной Европы. Они находились в худших условиях, чем рабочие других национальностей, выполняя черную работу и получая самую низкую зарплату. «Жизнь их так тяжела и скудна, — писал Драйзер, — что тот, кто привык к сколько-нибудь сносным условиям существования, содрогнется при виде всего этого». Большинство из них не умело ни читать, ни писать, ни говорить по-английски. Их старались рассредоточить, чтобы помешать массовым выступлениям. Но недовольство росло и в июле 1915 г. вылилось в стачку. В ней участвовало около пяти тысяч человек. Против бастующих бросили полицию и специально нанятые отряды вооруженных детективов. Произошли столкновения, в результате которых было убито несколько рабочих. Метод расправы был тот же, что в Колорадо. Но здесь компания сумела быстро овладеть положением. Повысив немного зарплату, она уговорила коренных американцев вернуться через две недели на работу, а это предопределило судьбу всей стачки. Сопротивление было сломлено.

В разгар событий в Байоне орган деловых кругов газета «Файненшел Америкен» выразила недоумение по поводу того, что на предприятиях Рокфеллера вспыхнула забастовка. Ведь, по словам газеты, отношения между компанией и рабочими всегда отличались «гармонией». Однако в тот же день социалистическая «Нью-Йорк Колл» обвинила Рокфеллера в тирании. А на страницах «Нью-Йорк Таймс» появилось письмо рабочего, который называл политику «Стандард ойл» «абсолютным терроризмом». Правда, некоторые категории рабочих получали у Рокфеллера более высокую зарплату, чем на других предприятиях страны. Но это не меняло дела. Компания доплачивала небольшой части квалифицированных рабочих, стремясь завоевать их на свою сторону и расколоть рабочую массу. Это был традиционный прием в борьбе с рабочим движением.

Руководители «Стандард ойл» деланно разводили руками по поводу причин недовольства рабочих, заявляя, что стачка инспирирована извне, противоречит рабочим интересам и что она вызвана действиями врагов Соединенных Штатов. «Несколько агитаторов, — говорили они, — сбили с толку массу». Поэтому, когда губернатор штата Нью-Джерси предложил компании свое посредничество для урегулирования конфликта с рабочими, «Стандард ойл» категорически отказалась. «Пожалуйста, не думайте, что мы согласимся на это! — ответили ему. — Мы не потерпим никакого вмешательства!». Чтобы успокоить недовольство, компания пошла на небольшие материальные уступки. Этим считали инцидент исчерпанным. Однако год спустя в Байоне вспыхнула новая забастовка. На этот раз в ней участвовало вдвое больше рабочих. 10 тысяч человек присоединились к стачке, требуя улучшить условия работы и повысить заработную плату. Снова против бастующих бросили полицию и отряды частных детективов. Забастовка была подавлена. Руководители «Стандард ойл» продолжали твердить, что недовольство рабочих — результат враждебной агитации. Однако с каждым днем становилось яснее, что на этом далеко не уедешь и что необходимы какие-то конструктивные меры.