Андрей Васильченко - Герольды «Наследия предков»

С наступлением девяностых годов интерес к изучению родовых символов заметно возрос, если, конечно, в качестве критерия роста интереса можно рассматривать количество публикаций, число которых неуклонно росло до самого момента начала мировой войны. Возрождение интереса к родовым символам началось с переиздания классической книги Хомайера «Родовые и дворовые символы». Это было факсимильное воспроизведение первого варианта книги [19] Последнее переиздание этой книги было предпринято в 2010 году ( примеч. авт .). .

Работы 1890–1914 годов преимущественно являлись случайными статьями, которые были посвящены отдельно взятым родовым символам. Публиковались они в большинстве случаев в узкоспециализированных журналах. При этом речь шла не о планомерно собираемых коллекциях, о некотором количестве непреднамеренных находок. Именно так можно оценивать большинство публикаций тех лет.

В этих статьях почти никогда не затрагивались принципиальные проблемы, связанные с родовыми символами. В любом случае по своей сути они мало напоминали воззрения Хомайера. Поводом для оценки состояния исследований родовых символов стало задание, которое в 1910 году было поставлено Гёттингенской Академией наук: «Родовые символы и знаки, их история, распространение и влияние на образование родовых и семейных имен». Это поручение было выполнено Э. Гронесом в 1912 году, однако он умудрился обойти стороной проблему родовых символов. Лишь в литературе об истории права, которая издавалась в то время, хоть как-то обсуждалась суть родовых символов. В первом томе «Немецкого частного права» Отто Грике (Лейпциг, 1895) подробно и наглядно разбиралась эта проблема. Однако это было всего лишь выражение точки зрения, присущей Хомайеру.

Нам не удалось точно установить, насколько обширными были коллекции, созданные в те спорные годы друзьями родовых знаков.

Оживленный интерес к родовым символам проявился в конце прошлого столетия в Швейцарии. В те времена родовые символы и знаки во многих отдаленных долинах Альп находились в постоянном употреблении. Причем они бытовали в древних формах, претерпевших самые минимальные видоизменения, так как Швейцария оберегала свое древнегерманское наследие более тщательно, нежели остальные народы германской крови. В первую очередь надо отметить таких исследователей, как Э. Шрёдер и Ф.Г. Штеблер, которые посредством серии своих публикаций вызвали интерес у широкой общественности к этим остаткам древнейших обычаев. Они подняли настоящую волну в кругах, которые интересовались этнографией и народоведением. Ответом на это побуждение стала работа Э. Майера «Историческое развитие товарных знаков в Швейцарии» (Берн, 1905). Несмотря на название, в ней уделялось очень большое внимание родовым символам.

Едва ли может быть удивительным, что именно Швейцария пять десятилетий спустя после появления на свет классической работы Хомайера подарила нам обзорный труд по этой проблеме. Мы говорим о работе бернского историка права Макса Гмюра «Швейцарские крестьянские символы и деревянные документы» (Берн, 1917). Несмотря на то что эта книга строилась исключительно на швейцарском материале, она имеет принципиальное значение для всей германской культуры. Ценность данной книги основывается не на юридической трактовке материала — в этом отношении автор полностью разделял концепцию Хомайера. Более того, Гмюр определял правовое значение родовых символов исключительно в контексте личных, имущественных и авторских знаков. Поразительным в этой работе является обилие до сих пор неизвестного или почти неизвестного материала. В первую очередь это касается родовых символов в качестве бирок, знаков жребия, счетных палочек, воротов, расчетных табличек. Представленное разнообразие этих обычаев дает живую картину того, что родовые символы обладали исключительным значением в прошлые века. Однозначно указывалось на их происхождение в древнегерманские времена, а потому можно согласиться с выводами Гмюра. Он писал: «В современной жизни едва ли используются другие правовые учреждения кроме тех, что обнаруживают древнейшее происхождение, когда использовались крестьянские знаки» (родовые символы). Далее он продолжает: «Эта мощнейшая сила сохранения обнаруживается в близком родстве формы знаков современности и символов, что использовались десятилетиями и столетиями ранее. Это является тем, что придает родовым символам их особое, таинственное обаяние».

Судя по всему, работа Макса Гмюра не была воспринята научными кругами, так как в работах последующих лет о ней не говорилось ни слова.

Среди многочисленных построений, которые могли быть отражены в нашей книге, важно выделить работу Эрла Бринкмана. На нее стоит обратить внимание, так как на ее страницах впервые с научной точки зрения была подвергнута критике правовая трактовка родовых символов. Правовой подход, присущий для Михельсена, Хомайера, Гмюра и пр., Бринкман характеризует как «докритический». Автор этой книги полагал, что данный подход изжил себя, а потому требовалось определить духовное предназначение родового символа. Согласно точке зрения Бринкмана, в центре исследований этих символов должно было находиться понятие товарищеского права. В данном случае предлагалось найти более глубокие причины единства правовых и родовых символов. Бринкман полагал, что они были конвенционными знаками, которые нельзя трактовать, опираясь исключительно на их внешний вид. Эти знаки были выражением духовного бытия родственных групп.

В период между мировой войной и национальным возрождением 1933 года интерес к родовым символам нисколько не ослабевал. Обозначим некоторые из заметных работ того времени. В указанный период А. Раухфельд планомерно исследовал ольденбургские архивы на предмет наличия в них родовых символов. В настоящее время это собрание пребывает в Берлине, находясь в распоряжении исследовательского общества «Наследие предков».

Л. Цеппенфельд опубликовал работу о родовых знаках Хильдесхайма, а Э. Хёфель — «Мюнстерские родовые символы». Самой солидной работой тех лет является книга Конрада Хюзелера «Гамбургские родовые символы XIV–XVIII веков» (Гамбург, 1925). В ней было учтено более тысячи родовых знаков, обнаруженных в архивных фондах. Кроме этого, надо упомянуть: Б.Э. Зибс «Родовые символы острова Хельголанд» и написанную тем же самым автором «Гербовую книгу земли Вурстен» (Бремерхафен, 1929). Далее следуют упомянуть: Хекман «Юрдингерские родовые знаки», Якоб Эбнер «Крестьянские гербы и домовые знаки Хотцевальда», Й. Карн «Родовые символы и флюгеры старого Ляйтмарца» (Лейтмариц, 1923), А. Раухфельд «Крестьянские родовые символы и дворовые марки в графстве Ольденбург-Дельменхорст и в графстве Йефер», Э. Унгерер «О дворовых знаках и названиях дворов в эльзасских деревнях», К. Хекшер «Этнография германской культуры в рукописях Эрнста Морица Арндта», П. Эйхенштекен «Древние родовые и дворовые символы на скамьях коленопреклоненных приходских церквей», А. Шиллер «Родовые знаки Бунцлау», Мюллер-Бергштёрм со статьей «Родовые символы» и «Карманным словарем германских суеверий», А. Аренс «Родовые символы Мекленбурга».