Лев Троцкий - Преступления Сталина

1935 г.; 3) процесс Медведя и других 23 января 1935 г.; 4)

процесс Каменева и других в июле 1935 г.; 5) процесс Зиновь

ева--Каменева в августе 1936 г.; 6) процесс в Новосибирске

19--22 ноября 1936 г.; 7) процесс Пятакова--Радека в январе

1937 г. Эти процессы являются семью вариантами на одну и

ту же тему. Разные варианты едва связаны друг с другом.

Они противоречат друг другу в основном и в деталях. В каж

дом процессе убийство Кирова организуют другие люди, дру

гими методами и с другими политическими целями. Тщатель

ное сопоставление официальных советских документов покажет, что по крайней мере шесть из этих семи процессов должны были быть подложны. Дальнейшее исследование покажет, что подложны были все семь.

3. Процесс Зиновьева--Каменева (август 1936 г.) вызвал

уже целую литературу, заключающую в себе ряд исключи

тельной важности доводов, свидетельств и соображений в поль

зу той мысли, что процесс представляет злонамеренный подлог

ГПУ. Я называю здесь следующие книги: Leon Sedov. Livre

rouge sur le proces Moscou; Max Shaahman. Behind the Moscow

Trial; Francis Heisler. The First Two Moscow Trials; Victor Serge.

Destin d'une revolution URSS 1917--1937; Victor Serge. 16 Fu

silles. Ou va la Revolution Russe?; Friedrich Adler. The Witchcraft

Trial in Moscow.

Ни одна из этих работ, представляющих результат серьезного и вдумчивого исследования, не встретила до сих пор кри

тической оценки, если не считать площадных ругательств со стороны печати Коминтерна, которой ни один уважающий себя человек давно уже не берет всерьез. Если проверка со стороны Комиссии подтвердит правильность ссылок, цитат, фактических утверждений, и доводов, заключающихся в перечисленных выше книгах, то от первого процесса останутся лишь жалкие развалины. Между тем названные авторы не могли знать исключительной важности обстоятельств, которые близко известны мне как участнику работы старшего революционного поколения, и не имели доступа ко всем моим архивам.

4. Уже с 1926 года клика Сталина делает попытки обвинить

отдельные группы оппозиции в "антисоветской" пропаганде, в

связях с белогвардейцами, в капиталистических тенденциях,

в шпионаже, в террористических намерениях, наконец, в под

готовке вооруженного восстания. Все эти попытки, похожие на

черновые эскизы, оставили свой след в официальных актах, в

газетных статьях, в документах оппозиции. Если расположить

эти эскизы и опыты подлога в хронологическом порядке, то

получится нечто вроде геометрической прогрессии фальшивых

обвинений, заключительными звеньями которой являются обви

нительные акты последних процессов. Таким путем Комиссия

откроет "закон подлога", и таинственность мнимого троцкист

ского заговора рассеется как дым.

Совершенно также обстоит дело с невероятными, проти

воречащими на первый взгляд всем законам человеческой

психологии, показаниями подсудимых. Ритуальные покаяния

оппозиционеров начинаются с 1924 г. и особенно с конца

1927 г. Если собрать тексты этих покаяний на основе руково

дящей советской печати, -- нередко последовательные покая

ния одних и тех же лиц, -- то мы получим вторую геометричес

кую прогрессию, заключительными звеньями которой являют

ся кошмарные признания Зиновьева, Каменева, Пятакова, Ра

дека и др. на судебных процессах. Политический и психологи

ческий анализ этого общедоступного и бесспорного материала

способен полностью и до конца раскрыть инквизиционную ме

ханику покаяний.

Математическому ряду подлогов и математическому ряду

покаяний соответствует третий математический ряд: предо

стережений и предсказаний. Автор этих строк и его ближай

шие единомышленники внимательно следили за кознями и про

вокациями ГПУ и на основании отдельных фактов и признаков

предупреждали многие десятки раз, заранее, как в письмах,

так и в печати, о провокационных замыслах Сталина и о под

готовляющихся им амальгамах. Самое выражение: сталинская

"амальгама" было нами введено в оборот почти за восемь лет

до убийства Кирова и последовавших затем грандиозных про

цессов. Соответственные документальные доказательства могут

быть сегодня же предоставлены в распоряжение Следственной комиссии. Они показывают с абсолютной непререкаемостью, что дело шло не о подпольном заговоре "троцкистов", который будто бы неожиданно раскрылся в 1936 году, а о систематическом заговоре ГПУ против оппозиции, -- с целью навязать ей саботаж, шпионаж, покушения и подготовку восстания.

Все "покаяния", исторгавшиеся у десятков тысяч оппо

зиционеров, начиная с 1924 года, заключали в себе обязатель

ное острие, направляющееся против меня. От всех желающих

вернуться в партию, -- пишут ссыльные в "Бюллетене оппози

ции" (No 7, ноябрь -- декабрь, 1929) требуют: "Подавай голову

Троцкого". В соответствии с уже известным нам законом ма

тематического ряда нити всех преступлений террора, измены и

саботажа в процессах 1936--37 гг. ведут неизменно ко мне и

моему сыну. Но вся наша деятельность за последние восемь

лет развертывалась, как известно, за границей. В этом отноше

нии Комиссия будет иметь большие преимущества на своей

стороне. ГПУ не имело за границей доступа ко мне, т. к. я

всегда был окружен кольцом преданных друзей. 7 ноября

1936 г. ГПУ похитило в Париже часть моих архивов, но не

смогло до сих пор сделать из нее никакого употребления. След

ственная комиссия будет иметь в своем распоряжении все мои

архивы, свидетельства моих друзей и знакомых, не говоря о

моих собственных показаниях. Она сможет сопоставить мою

секретную переписку с моими статьями и книгами и проверить,

таким образом, есть ли в моей деятельности какой бы то ни

было элемент двойственности.

Но этого мало. Директивы заговора исходили будто бы

из-за границы (из Франции, из Копенгагена, из Норвегии).

Благодаря исключительно счастливому стечению обстоятельств

Следственная комиссия будет иметь полную возможность про

верить, действительно ли меня посетили в указанные сроки и в

указанном месте все эти мнимые заговорщики: Гольцман,

Берман-Юрин, Фрид Давид, Владимир Ромм и Пятаков. Если

московский суд не ударил пальцем о палец для того, чтоб

доказать, что эти свидания и переговоры действительно проис

ходили (вопросы о паспортах, визах, отелях и пр.), то я беру

на себя гораздо более трудную задачу: доказать при помощи

документов, свидетельских показаний, обстоятельств времени и

места, что этих посещений и переговоров не было и быть не

могло. Говоря юридическим языком, во всех важнейших слу

чаях, где приведены точные даты, я могу с несокрушимой убе

дительностью установить свое алиби.