Лев Троцкий - Сталин (Том 1)

ным -- с другой. "Он был горячо привязан ко всем троим", -- повторяет Крупская. Далее следует идиллия: Камо попросил купить ему миндалю; сидел в кухне, заменявшей гостиную, ел миндаль, как на родном Кавказе, и рассказывал о страшных годах, о том, как притворялся сумасшедшим, о том,как в тюрьме приручил воробья. "Ильич слушал и остро-жалко ему было этого беззаветно смелого человека, детски наивного, с горячим сердцем, готового на великие подвиги и не знающего после побега, за какую работу взяться".

Снова арестованный в России Камо был приговорен к смерти. Манифест по поводу трехсотления династии (1913) принес неожиданную замену виселицы бессрочной каторгой. Через четыре года Февральская революция принесла неожиданное освобождение. Октябрьская революция принесла большевикам власть, но выбила Камо из колеи. Он походил на мощную рыбу, выброшенную на берег. Во время гражданской войны я пытался привлечь его к партизанской борьбе в тылу неприятеля. Но работа в поле, видимо, не была его призванием. К тому же и прожитые страшные годы не прошли бесследно. Камо задыхался. Он не для того рисковал своей и чужой жизнью десятки раз, чтоб стать благополучным чиновником. Катэ Цинцадзе, другая легендарная фигура, погиб в ссылке у Сталина от туберкулеза. Сходный конец выпал бы, наверняка, и на долю Камо, если б он не был случайно убит летом 1922 г. при столкновении с автомобилем на одной из улиц Тифлиса. В автомобиле сидел, надо думать, кто-нибудь из новой бюрократии. Камо передвигался в темноте на скромном велосипеде: он не сделал карьеры. Самая гибель его имеет символический характер.

По поводу фигуры Камо Суварин с мало оправдываемым высокомерием пишет об "анахронистическом мистицизме", несовместимом с рационализмом передовых стран. На самом деле в Камо получили лишь предельное выражение некоторые из черт революционного типа, который вовсе не сошел еще с порядка дня и в странах "западной цивилизации". Недостаток революционного духа в рабочем движении Европы привел уже в ряде стран к торжеству фашизма, в котором "анахронистический мистицизм" -- вот где это слово уместно! -- находит свое наиболее отвратительное выражение. Борьба против железной тирании фашизма непременно воепитает в революционных борцах Запада

все те черты, которые поражают скептического филистера в фигуре Камо. В своей "Железной пяте" Джек Лондон предсказывал целую эпоху американских Камо на службе социализма. Исторический процесс сложнее, чем хотелось бы думать поверхностному рационализму.

Личное участие Кобы в тифлисской экспроприации издавна считалось в партийных кругах несомненным. Бывший советский дипломат Беседовский, наслушавшийся разных историй в бюрократических салонах второго и третьего класса, рассказывает, что Сталин, "согласно инструкции Ленина", непосредственного участия в экспроприации не принимал, но что он сам будто бы "впоследствии хвастал, что это именно он разработал план действий до мельчайших подробностей и что первую бомбу бросил он же с крыши дома князя Сумбатова". Хвастал ли действительно Сталин когда-либо своим участием, или же Беседовский хвастает осведомленностью, решить трудно. Во всяком случае, в советскую эпоху Сталин не подтверждал этих слухов, но и не опровергал их. Он, видимо, не имел ничего против того, что трагическая романтика экспроприации связывается в сознании молодежи с его именем. Еще в 1932 г. я лично не сомневался в руководящем участии Сталина в вооруженном нападении на Эриван-ской площади и упомянул об этом мимоходом в одной из статей. Более внимательное изучение обстоятельств того времени заставляет, однако, пересмотреть традиционную версию.

В хронике, приложенной к XII тому "Сочинений" Ленина, под датой: 12 июня 1907 г. читаем: 'Тифлисская экспроприация (341 000 руб.), организованная Камо-Петросяном". И только. В посвященном Красину сборнике, где много говорится о знаменитой нелегальной типографии на Кавказе и о боевой работе партии, Сталин ни разу не назван. Старый боевик, хорошо осведомленный в делах того периода, пишет: "Планы всех организованных последним (Камо) экспроприации в Квирильском и Ду-шетском казначействах и на Эриванской площади подговлялись и обсуждались им совместно с Никитичем (Красиным)". О Сталине ни слова. Другой бывший боевик утверждает: "Такие экспроприации, как тифлисская и другие, происходили под непосредственным руководством Леонида Борисовича (Красина)". О Сталине опять ничего. В книге Бибинейшвили, где рассказаны все подробности подготовки и выполнения экспроприации, имя

Сталина не упомянуто ни разу. Из этих умолчаний вытекает неоспоримо, что Коба не входил в непосредственные сношения с членами дружины, не инструктировал их, не был, следовательно, организатором дела в подлинном смысле слова, не говоря уже о прямом участии.

Съезд в Лондоне закончился 27 апреля. Экспроприация в Тифлисе произведена 12 июня, через полтора месяца. У Сталина оставалось слишком мало времени между возвращением из-за границы и днем экспроприации, чтобы руководить подготовкой столь сложного предприятия. Вернее всего, боевики успели уже подобраться и спеться в ряде предшествующих опасных дел. Они могли ждать решения съезда. У некоторых могли быть сомнения, как посмотрит теперь на экспроприацию Ленин. Боевики ждали сигнала. Сталин мог привезти им сигнал. Шло ли его участие дальше этого? Об отношениях Камо и Кобы мы не знаем почти ничего. Камо умел привязываться к людям. Между тем никто не говорит об его привязанности к Кобе. Умолчание об их отношениях заставляет думать, что привязанности не было, что были, скорее, конфликты. Источником их могли быть попытки Кобы командовать Камо или приписывать себе то, что ему не принадлежало. В своей книге о Камо Бибинейшвили рассказывает следующий факт. В Грузии, уже в советский период, появился "таинственный незнакомец", который под фальшивым предлогом завладел корреспонденцией Камо и другими ценными материалами. Кому они нужны были и для чего? Документы, как и похититель канули в бездну. Будет ли слишком поспешно допустить, что Сталин через своего агента вырвал из рук Камо те материалы, которые почему-либо тревожили его? Это не значит, однако, что между ними не могло быть тесного сотрудничества в июне 1907 г. Ничто не мешает допустить, что отношения испортились после тифлисского "дела" и что Коба мог быть советником Камо при выработке последних деталей. Советник мог создать за границей преувеличенное представление о своей роли. Приписать себе руководство экспроприацией легче, чем -- руководство Октябрьским переворотом. Сталин не остановился, однако, и перед этим.

Барбюс рассказывает, что в 1907 г. Коба отправился в Берлин и оставался там некоторое время "для бесед с Лениным". Для каких именно, автор не знает. Текст книги Барбюса состоит,