Лев Троцкий - Сталин (Том 1)

Шатания думской фракции были тесно связаны с политикой "Правды". "В этот период, -- писал Бадаев в 1930 г., -- "Правдой" руководил Сталин, находившийся на нелегальном положении". То же пишет и хорошо осведомленный Савельев: "Оставаясь на нелегальном положении, Сталин фактически руководил газетой на протяжении осени 1912 и зимы 1912--13 гг. Лишь на короткий срок он уезжает в это время за границу, в Москву и другие места". Эти свидетельства, совпадающие со всеми фактическими обстоятельствами, не вызывают сомнения. Однако о руководстве Сталина в подлинном смысле слова не может быть все же речи. Действительным руководителем газеты был Ленин. Он каждый день посылал статьи, критику чужих статей, предложения, инструкции, поправки. Сталину, при его медлительной мысли, никак было не угнаться за этим живым потоком обобщений и предложений, которые на 9/10 казались ему лишними или преувеличенными. Редакция, по существу, занимала оборонительную позицию. Собственных политических идей она не имела, а стремилась лишь обломать острые углы краковской политики. Однако Ленин умел не только сохранять острые углы, но и заново оттачивать их. В этих условиях Сталин, естественно, стал закулисным вдохновителем примиренческой оппозиции против ленинского натиска.

"Новые конфликты, -- говорит редакция "Сочинений" Ленина (Бухарин, Молотов, Савельев), -- возникли вследствие недостаточно энергичной полемики с ликвидаторами по окончании избирательной кампании, а также в связи с приглашением к сотрудничеству в "Правде" впередовцев. Отношения еще более обострились в январе 1913 г. после отъезда из Петербурга И. Сталина". Это тщательно обдуманное выражение: "еще более обострились" свидетельствует, что и до отъезда Сталина отношения Ленина с редакцией не отличались дружелюбием. Но Сталин всячески избегал подставлять себя "как мишень".

Члены редакции были в партийном смысле маловлиятельными, отчасти даже случайными фигурами. Добиться их смещения не представляло бы для Ленина затруднений. Но они имели опору в насторениях верхнего слоя партии и лично -- в представителе ЦК. Острый конфликт со Сталиным, связанным с редакцией и фракцией, означал бы потрясение партийного штаба. Этим объясняется осторожная, при всей своей настойчивости, политика

Ленина. 13 ноября он "с крайней печалью" укоряет редакцию в том, что она не посвятила статьи открытию международного социалистического конгресса в Базеле: "...написать такую статью было бы совсем нетрудно, а что в воскресенье открывается съезд, редакция "Правды" знала". Сталин, вероятно, искренне удивился. Международный конгресс? В Базеле? Это было очень далеко от него. Но главным источником трений являлись не отдельные, хотя и непрерывно повторяющиеся промахи, а основное различие в понимании путей развития партии. Политика Ленина имела смысл только под углом зрения смелой революционной перспективы; с точки зрения тиража газеты или постройки аппарата она не могла не казаться утрированной. В глубине души Сталин продолжал считать "эмигранта" Ленина сектантом.

Нельзя не отметить здесь же привходящий щекотливый эпизод. Ленин в те годы сильно нуждался. Когда "Правда" встала на ноги, редакция назначила своему вдохновителю и главному сотруднику гонорар, который, несмотря на свои архискромные размеры, составлял финансовую основу его существования. Как раз в период обострения конфликта деньги перестали получаться. Несмотря на свою исключительную деликатность в делах такого рода, Ленин вынужден был настойчиво напоминать о себе. "Почему не посылаете следуемых денег? Опоздание нас сильно стесняет. Не опаздывайте, пожалуйста". Вряд ли можно рассматривать задержку денег как своего рода финансовую репрессию (хотя в дальнейшем, стоя у власти, Сталин не стеснялся прибегать к таким приемам на каждом шагу). Но если даже дело шло о простом невнимании, оно бросает достаточный свет на отношения между Петербургом и Краковом. Поистине, они были очень далеки от дружелюбия.

Возмущение "Правдой" прорывается в письмах Ленина открыто сейчас же после отъезда Сталина в Краков, на совещание партийного штаба. Создается неотразимое впечатление, что Ленин лишь выжидал этого отъезда, чтоб разгромить петербургское примиренческое гнездо, сохранив в то же время возможность мирного соглашения со Сталиным. С того часа, как наиболее влиятельный противник оказывается нейтрализован, Ленин открывает истребительную атаку на петербургскую редакцию. В письме от 12 января, адресованном доверенному лицу в Петер

бурге, он говорит о "непростительной глупости", совершенной "Правдой" в отношении газеты текстильщиков, требует исправить "свою глупость" и пр. Письмо в целом написано рукой Крупской. Дальше почерком Ленина: "Мы получили глупое и нахальное письмо из редакции. Не отвечаем. Надо их выжить... Нас крайне волнует отсутствие вестей о плане реорганизации редакции... Реорганизация, а еще лучше полное изгнание всех прежних, крайне необходимо. Ведется нелепо. Расхваливают Бунд и "Цейт" (оппортунистическое еврейское издание), это прямо подло. Не умеют вести линии против "Луча", безобразно относятся к статьям (т. е. к статьям самого Ленина). Прямо терпения нет". Тон письма показывает, что негодование Ленина, который умел, когда нужно, сдерживать себя, дошло до высшей точки. Уничтожающая оценка газеты относится ко всему тому периоду, когда непосредственное руководство лежало на Сталине. Кем именно было написано "глупое и нахальное письмо из редакции", до сих под не раскрыто и, конечно, не случайно. Вряд ли Сталиным: для этого он слишком осторожен; к тому же он, вероятно, находился уже вне Петербурга. Вернее всего, письмо написал Молотов, официальный секретарь редакции, столь же склонный к грубости, как и Сталин, но лишенный его гибкости. Нетрудно догадаться о характере "глупого и нахального письма": "Мы -- редакция, "мы" решаем, ваши заграничные претензии для нас "буря в стакане", можете, если угодно, "лезть на стену", - мы будем "работать".

Насколько решительно Ленин подошел на этот раз к застарелому конфликту, видно из дальнейших строк письма: "Что сделано насчет контроля за деньгами? Кто получил суммы за подписку? В чьих они руках? Сколько их?" Ленин не исключает, видимо, даже возможности разрыва и озабочен сохранением финансовой базы в своих руках. Но до разрыва не дошло; растерянные примиренцы вряд ли дерзали и помышлять о нем. Пассивное сопротивление было их единственным оружием. Теперь и оно будет выбито из их рук.

Отвечая на пессимистическое письмо Шкловского из Берна и доказывая ему, что дела большевиков идут не так плохо, Крупская начинает с признания: "Конечно, "Правда" ведется плохо". Эта фраза звучит, как общее место, стоящее вне спора. "Там публика в редакции с бору да с сосенки, большинство не лите