Лев Троцкий - Сталин (Том 2)

грандиозного революционного переворота, динамика которого ни в каком случае не позволила бы рабочему правительству удержаться в рамках буржуазной демократии. Начавшись вскоре после революции 1905 г., наши расхождения привели к полно- % му разрыву в начале войны, когда Парвус, в котором скептик окончательно убил революционера, оказался на стороне германского империализма, а позже стал советником и вдохновителем первого президента германской республики Эберта.

Начиная с брошюры "До 9-го января", я неоднократно возвращался к развитию и обоснованию теории перманентной революции. Ввиду значения, которое она приобрела впоследствии в идейной эволюции героя этой биографии, ее необходимо представить здесь в виде точных цитат из моих работ 1905--06 г.г.

"Ядром населения в современном городе, по крайней мере в городе, имеющем хозяйственно-политическое значение, является резко дифференцировавшийся класс наемного труда. Именно этому классу, еще, в сущности, неизвестному Великой Французской революции, суждено сыграть решающую роль... В стране, экономически более отсталой, пролетариат может оказаться у власти раньше, чем в стране капиталистически передовой. Представление о какой-то автоматической зависимости пролетарской диктатуры от технических сил и средств страны представляет собою предрассудок упрощенного до крайности "эко-номического" материализма. С марксизмом такой взгляд не имеет ничего общего... Несмотря на то, что производительные силы индустрии Соединенных Штатов в десять раз выше, чем у нас, политическая роль русского пролетариата, его влияние на мировую политику несравненно выше, чем роль и значение американского пролетариата..."

"Русская революция создает, на наш взгляд, такие условия, при которых власть может (при победе должна ) перейти в руки пролетариата, прежде чем политики буржуазного либерализма получат возможность в полном виде развернуть свой государственный гений... Русская буржуазия сдает пролетариату все революционные позиции. Ей придется сдать и революционную гегемонию над крестьянством. Пролетариат у власти предстанет пред крестьянством как класс освободитель... Пролетариат, опираясь на крестьянство, приведет в движение все силы для повышения культурного уровня деревни и развития в крестьянстве политического сознания..."

"Но, может быть, само крестьянство оттеснит пролетариат и займет его место? Это невозможно. Весь исторический опыт протестует против этого предположения. Он показывает, что крестьянство совершенно неспособно к самостоятельной политической роли... Из сказанного ясно, как мы смотрим на идею "диктатуры пролетариата и крестьянства". Суть не в том, считаем ли мы ее принципиально допустимой, "хотим" ли мы или "не хотим" такой формы политической кооперации. Но мы считаем ее неосуществимой -- по крайней мере, в прямом и непосредственном смысле..."

Уже сказанное показывает, насколько неправильно утверждение, будто излагаемая здесь концепция "перепрыгивала через буржуазную революцию", как повторялось позже без конца. "Борьба за демократическое обновление России... -- писал я тогда же, -- целиком выросла из капитализма, ведется силами, сложившимися на основе капитализма и непосредственно в первую очередь направлена против феодально-крепостнических помех, стоящих на пути развития капиталистического общества". Вопрос состоял, однако, в том, какие силы и какими методами способны сбросить эти помехи. "Можно ограничивать рамки всех вопросов революции утверждением, что наша революция буржуазна по своим объективным - целям и, значит, по своим неизбежным результатам, и можно при этом закрывать глаза на тот факт, что главным деятелем этой буржуазной революции является пролетариат, который всем ходом революции толкается к власти .. Можно успокаивать себя тем, что социальные условия России еще не созрели для социалистического хозяйства, и можно при этом не задумываться над тем, что став у власти, пролетариат неизбежно, всей логикой своего положения, будет толкаться к ведению хозяйства за государственный счет... Вступая в правительство не как бессильные заложники, а как руководящая сила, представители пролетариата тем самым разрушают грань между минимальной и максимальной программой, т.е. ставят коллективизм в порядок дня. На каком пункте пролетариат будет остановлен в этом направлении, это зависит от соотношения сил, но никак не от первоначальных намерений партии пролетариата..."

"Но уже сейчас можно поставить перед собой вопрос: должна

ли неизбежно диктатура пролетариата разбиться о рамки буржуазной революции или же на данных мировых исторических основаниях она может открыть пред собой перспективу победы, разбив эти ограниченные рамки?.. Можно одно сказать с уверенностью: без прямой государственной поддержки европейского пролетариата рабочий класс России не сможет удержаться у власти и превратить свое временное господство в длительную социалистическую диктатуру..." Отсюда отнюдь не вытекает, однако, пессимистический прогноз: "политическое раскрепощение, руководимое рабочим классом России, поднимает руководителя на небывалую в истории высоту, передает в его руки колоссальные силы и средства и делает его инициатором мировой ликвидации капитализма, для которой история создала все объективные предпосылки..."

Относительно того, в какой мере международная социал-демократия окажется способной выполнить свою революционную задачу, я писал в 1906 г.: "Европейские социалистические партии -- и в первую голову наиболее могучая из них, германская -- выработали свой консерватизм, который тем сильнее, чем большие массы захватывает социализм и чем выше организованность и дисциплина этих масс. В силу этого социал-демократия как организация, воплощающая политический опыт пролетариата, может стать в известный момент непосредственным препятствием на пути открытого столкновения рабочих с буржуазной реакцией..." Я заканчивал, однако, свой анализ выражением уверенности в том, что "восточная революция заражает западный пролетариат революционным идеализмом и рождает в нем желание заговорить с врагом "по-русски".

Резюмируем. Народничество вслед за славянофильством исходило из иллюзии о совершенно самобытных путях развития России, минуя капитализм и буржуазную республику Марксизм Плеханова сосредоточился на доказательстве принципиального тождества исторических путей России и Запада. Выросшая отсюда программа игнорировала вполне реальные, отнюдь не мистические особенности социальной структуры и революционного развития России Меньшевистский взгляд на революцию, очищенный от эпизодических наслоений и индивидуальных отклонений, сердился к следующему: победа русской буржуазной