Юрий Трусов - Зеленая ветвь

Три зимы уединенно прожил в Петербурге Иоанн Антонович. Работал много - дня не хватало, и он корпел над страницами рукописей ночами при желтом огоньке свечи, писал по заданию канцлера империи Николая Павловича Румянцева статьи и очерки о восточной политике России, о положении на Балканах и Средиземноморье, переводил на новогреческий трактат Жан-Жака Руссо "Эмиль, или О воспитании" и штудировал многотомные сочинения по философии и праву. И все - ради одного, главного, - освобождения родины.

Живя в России, став ее министром, советником царя, Иоанн Антонович вдруг понял, что в этом святом деле у него верными единомышленниками будут скорее не всемогущий император, не его ближайшие чиновники, а люди, которых именуют вольнодумцами, безбожниками, те, кто восстает против владык земных и небесных. Именно, вольнодумцы - истинные друзья порабощенной Греции, настоящие, верные и стойкие борцы за ее освобождение. В Англии - это мятежный Байрон, а не члены английского парламента. Великий Байрон отдал свою жизнь и все состояние за свободу Греции, а английский генерал, верховный комиссар лорд Томас Мейтленд унижал, обрекал греческое население на вымирание, проводил бесчеловечную колониальную политику.

Русской правящей верхушке было совсем не по вкусу, что адмирал Ушаков основал свободную Греческую республику. Все блестящие победы адмирала, разгромившего и турок, и французов, были забыты царем... Адмирал умер в отставке, царь охотно променял великого флотоводца на бездарных Мордвинова и Чижикова, покрывших позором русский флот...

Каподистрия был отнюдь не демократом и не революционером. Он происходил из старинной аристократической семьи, с XIV века обосновавшейся на Ионических островах. Был приверженцем монархической власти и верил в бога, православную церковь и святую троицу, но всей душой любил свою родину и, не задумываясь, готов был отдать за нее жизнь. Поэтому не доверял тем, кто ради личных корыстных интересов примкнул к святому делу освобождения Греции, стремясь на этом сделать карьеру или обогатиться. Он не верил даже королям, князьям и императорам. Потому и разошелся с русским царем, а дружит с вольнодумцем и безбожником офицером Раенко и доверяет ему. Райкос сражается здесь не ради денег и не ради карьеры...

В своих взглядах Каподистрия был довольно сдержан, одно время он считал преждевременным поднимать восстание против иноземных угнетателей. И что парадоксально, - именно он, а не кто иной больше всех содействовал подготовке этого восстания.

В этом он признался единственному человеку, с которым был всегда откровенен. "Без всякого с моей стороны желания склонить греков к свержению ига, я, тем не менее, сам того не желая и не зная, побудил их к настоящим их действиям", - писал он Роксандре Эдлинг в ноябре 1821 года.

Из белой пелены петербургского снега перед ним всплыло лицо любимой женщины.

- А ведь она тоже, видимо, любила меня, - тихо сказал президент. Конечно, любила. Иначе она бы не плакала.

И он с горечью вздохнул, вспомнив, что они никогда так и не сказали друг другу о своих чувствах.

12. РАЗРУШЕННЫЙ ГОРОД

- Вам лучше плыть морем. Так будет безопасней, - посоветовал Райкосу главный комендант Навпали полковник Алмейда. Он вопросительно взглянул на подполковника и привычно поправил на седой голове белую повязку.

- Меня интересует лишь одно - как побыстрее, - ответил Райкос.

- Пожалуй, морем будет быстрее. - В больших черных глазах Алмейды промелькнула насмешка.

"Он решил, что я бравирую своей неустрашимостью", - подумал Райкос и покраснел.

- Я и в самом деле хочу, как побыстрее, - сказал он.

- Я так вас и понял, господин губернатор. Но его превосходительство приказал мне позаботиться, чтобы вас доставили на место вашего назначения в целости и сохранности. И я уже распорядился отправить вас на военном корабле... Так, пожалуй, будет надежней.

- Ну зачем такие хлопоты, господин полковник! Я вам чрезвычайно обязан, - сказал, еще пуще покраснев, Райкос.

Алмейда не обратил внимания на его слова и продолжал говорить словно с самим собой:

- Морем, пожалуй, надежней, чем ехать по суше. Дорога туда построена еще в незапамятные, античные времена, но идет она в горах, по глухим ущельям, где бродят остатки янычарских орд и гнездятся шайки всякого рода разбойников. На море тоже порой злодействуют султанские корсары и пираты, однако там безопаснее. Правда, команда корабля, который повезет вас, не очень надежна. Она состоит из бывших галинджи, но если вы будете настороже и при оружии, они не посмеют свернуть вам шею и выбросить за борт. Я, в свою очередь, дам вам для охраны десяток солдат во главе со стариком Илиясом Бальдасом. Он уже почти совсем поправился, залечил раны. Вернее и прилежнее человека, чем он, не найти... Солдаты, правда, не стрелки, они из артиллерийской пехоты, но обучены и будут с ружьями. В городе вы сможете их использовать в качестве прислуги крепостных орудий... А Илияс Бальдас присмотрит на корабле и за солдатами, и за галинджи...

Алмейда говорил хриплым голосом. Он произносил греческие слова с акцентом, порой смешно коверкая, а иногда заменяя их родными, португальскими.

Райкос внимательно слушал этого уже не молодого португальца, и с каждой минутой он ему все больше нравился. Николай Алексеевич видел его впервые в жизни, а казалось, что он знает его всю жизнь. Все в нем было привычно и знакомо: и то, как нервно дергается левая половина смуглого лица, и то, как он подносит к забинтованной голове ладонь с крепкими пальцами. Алмейда нравился Райкосу отнюдь не потому, что всем была известна его храбрость - он сражался у стен афинского Акрополя и был изранен янычарами - и президент питал к нему исключительное доверие. Нет, не это было главным. Просто Райкос и Алмейда взглянули друг другу в глаза и молча поняли, что они отныне стали товарищами.

- Так вам ведома моя деятельность здесь, в Греции? Вы даже изволите знать о моем знакомстве с Илиясом Бальдасом? - не удержался Райкос.

- Это тоже было поручение от президента. Поймите, я не мог отказаться от него. Потому что свободной Греции нужны верные люди, - улыбнулся Алмейда.

И Райкос невольно вспомнил, что то же самое ему недавно говорил президент.

Так вот оно что! Вот в чем дело: Греции нужны верные люди! Что ж, Райкос никогда не обманет доверия этих замечательных людей!

...На третьи сутки глухой морозной полночью, когда рожок молодого месяца, словно вырезанный из красного сафьяна, впечатался в сизо-темную рябь залива, Райкос прибыл на место своего назначения. И только пройдя по мертвым улицам этого ночного города, глянув в угольно-черные глазницы его зданий, новый губернатор понял, какая огромная работа предстоит ему, чтобы оживить эти руины.