Всеволод Вихнович - Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного (Рим, Иудея, эллины)

Расчётливый римлянин нового времени, Скавр выбрал Аристобула. Как справедливо отмечает Иосиф Флавий, причиной этого были исключительно трезвые соображения. Во-первых, Гиркан был связан обещаниями Арете и, следовательно, явно не располагал ресурсами Аристобула. Кроме того, поддержка Гиркана означала трудную и, возможно, длительную осаду укреплённого города, в то время как против Аристобула выступали силы, неспособные в полевом сражении противостоять закалённым в боях и хорошо дисциплинированным легионерам.

Скавр приказал Арете убраться, пригрозив объявить его врагом римского народа, а затем, полагая свою миссию выполненной, возвратился в Дамаск, естественно с полученными подношениями. Осада Иерусалима была снята, а воспрявший духом Аристобул во главе большой армии напал на отступавших набатейцев и сторонников Гиркана, снова превратившихся в беглецов. В сражении погибли 6 тысяч врагов Аристобула, в том числе и брат Антипатра — Фаллион. Но, конечно, все понимали, что решающее слово остается за самим Помпеем.

Уже узнав корыстолюбие римлянами и по опыту убедившись, что несокрушимая римская сталь не может устоять перед иудейским золотом, Аристобул присылает римскому полководцу неслыханный подарок — «виноградник», сделанный из чистого золота, стоимостью не менее 500 талантов. Позднее, через более чем 100 лет, Иосиф Флавий видел его в святилище Юпитера Капитолийского. То есть Помпей не присвоил подарок себе, но передал его на общественные нужды. Одновременно к нему явились посланцы обеих сторон: от Гиркана — отец Ирода Антипатр, а от Аристобула — Никодим. Видимо, выбор Аристобула был крайне неудачен, поскольку его посланец обвинил Скавра и другого римского офицера Габиния во взяточничестве, превратив их сразу в своих врагов. Но серьёзно иудейскими проблемами Помпей занялся через некоторое время в Дамаске, когда к нему прибыли сами главы конфликтующих сторон — Гиркан и Аристобул.

Однако прежде чем перейти к рассказу о ходе самого дела хотелось бы задаться вопросом, знал ли вообще Помпей что-нибудь об иудеях. Есть основание полагать, что какое-то представление о них у него было, но, разумеется, не из книг. Дело в том, что и Плутарх, и Иосиф Флавий сообщают о его любимом и влиятельном вольноотпущеннике Деметрии, уроженце эллинистического палестинского города Гадара, разрушенного иудейским царём Яннаем. Этот Деметрии неслыханно разбогател во время восточного похода Помпея и в угоду ему римский полководец даже приказал восстановить его родной город. Несомненно, этот Деметрии мог сообщить Помпею некоторые сведения об иудейском народе и о странном культе невидимого бога. Но с другой стороны, вряд ли его сообщения были слишком благоприятны в связи с разрушением иудейским царём его родного города.

Во всяком случае Помпей внимательно выслушал просителей. Тут прежде всего он столкнулся с делегацией третьей стороны — иудейского народа, который, как сообщает Флавий, «был восстановлен против обоих, не желая подчиняться ни тому, ни другому, мотивируя это тем, что у них существует обычай, в силу которого народ обязан подчиняться лишь священнослужителям почитаемого Бога. Между тем, хотя Гиркан и Аристобул и потомки священников, они старались ввести другую форму правления, чтобы поработить себе народ» (ИД. Т. 2. С. 71). По всей вероятности, это были сторонники наиболее убеждённых фарисеев.

Гиркан в свою очередь занял наступательную позицию, что противоречит утверждению Флавия об его пассивности, отсутствии у него энергии и честолюбия. Он не только заявил об узурпации братом власти, но, что в глазах Помпея было важнее, указал на участие людей Аристобула в морских разбоях и нападении на соседей. Это обвинение поддержали около тысячи наиболее знатных иудеев, которых Антипатр специально привёл на суд. Доводы Аристобула были гораздо слабее, он просто утверждал, что вынужден был взять власть из-за бездеятельности Гиркана. Помпей выслушал все стороны, но, конечно, руководствовался интересами Римской державы.

Если бы Аристобул, как позднее Ирод, осознал бы, что наступила новая эпоха, и неизбежно включение Иудеи в новый порядок римского господства на эллинистическом востоке, то, несомненно, он мог стать «socius et amicus populi Romani» (друг и союзник римского народа). Возможно, сам Помпей не исключал этого, о чем может свидетельствовать его намерение выступить в поход против поддерживающих Гиркана набатеев. Однако этому помешала непоследовательность политики самого Аристобула. Он то заверял Помпея в своей поддержке, то проявлял вызывающее неподчинение, тайно готовясь к сопротивлению и возможной войне. В результате Помпей, расположившись лагерем в Иерихоне, после отказа сторонников Аристобула выполнить обещание своего вождя открыть ворота Иерусалима римскому отряду и выплатить обещанную значительную сумму денег приказал взять Аристобула под стражу и двинулся на Иерусалим. Опуская подробности осады города, отметим, что участниками активного сопротивления оказались только сторонники Аристобула. Флавий пишет: «Прочие же жители впустили римское войско и передали Помпею город и царский дворец». Противники римлян заперлись в Храме, превращенном в неприступную крепость. После отказа осаждённых закончить дело миром, началась правильная осада святилища. Поразительно и характерно сообщение Флавия, что Гиркан и его сторонники охотно помогали римлянам. Осада длилась три месяца, причём священники Храма не оставляли свои обязанности у жертвенников, даже когда их товарищи падали под ударами мечей ворвавшихся осаждающих. И опять поразительное свидетельство Флавия, искренне восхищавшегося благочестивым героизмом храмовых священников: «Некоторые из иудеев были перерезаны римлянами, другие же своими земляками» {62} 62 Плутарх. Помпей. С. 74. . Иначе говоря, внутренняя гражданская война началась, продолжалась и закончилась с помощью иностранцев: сначала наёмных солдат, затем набатеев и в конце — римлян.

Характерен для Помпея эпилог. Обратимся опять к Флавию: «Сильное поругание постигло тогда и Святилище (Святая святых), которое до этого было закрыто и не видимо. Дело в том, что туда проникли Помпей и немалое число его товарищей и узрели то, что не разрешено видеть никому, кроме первосвященника». Но описываемое далее подтверждает слова Плутарха о добродетелях Помпея: «Несмотря на то, что он нашёл здесь золотую трапезу со светильником, жертвенные чаши и множество курений, да, кроме того, в казне было ещё около двух тысяч талантов священных денег, он в силу своего благочестия ничего этого не тронул, но поступил так, как того и следовало ожидать от его добродетели». Не меньше такта он проявил и в отношении иудейского культа. «Повелев на следующий день храмовым прислужникам очистить Храм и принести Превечному установленные жертвы, он передал первосвященство Гиркану за множество оказанных услуг и, между прочим, за ту услугу, которую он оказал ему, удержав живущих в той местности иудеев от союза с Аристобулом» (ИД. Т. 2. С. 74).