Владимир Шигин - Смерть у пирса

На Щ-118 во время взрыва погибли восемь человек, бывших в момент взрыва в носовых отсеках. Все погибшие подводники с двух лодок были похоронены на городском кладбище Николаевска-на-Амуре. Лейтенант Егоров был похоронен на том же кладбище, что и остальные подводники, но без воинских почестей и отдельно ото всех, в самом дальнем углу кладбища.

Расследование трагедии началось в тот же день по свежим следам. В состав комиссии вошли опытные офицеры-подводники и инженеры, прибывшие из Комсомольска-на-Амуре, Советской Гавани и Владивостока. Одним из членов комиссии были капитан 1-го ранга Чабаненко. Вначале члены комиссии выдвинули пять возможных версий причин взрыва. Однако по мере расследования и изучения обстоятельств взрыва четыре версии вскоре были отвергнуты: это неумелое обращение с боезапасом, влияние гремучего газа с аккумуляторных батарей, самопроизвольный взрыв одной из торпед и детонация от взрыва заряда, установленного снаружи корпуса лодки (для этого необходим был заряд не менее 12 килограммов). Изучив все обстоятельства и детали происшедшего, обследовав район эпицентра взрыва, комиссия пришла к выводу, что взрыв боезапаса во втором отсеке подводной лодки Щ-138 мог произойти только с помощью подрыва зарядом не менее 600 граммов, приложенного вплотную к одной из торпед или в оболочку запального стакана.

Окончательный вердикт комиссии был таков – катастрофа является результатом диверсионного акта. В документах расследования было отмечено, что если считать взрыв результатом диверсии, то необходимо признать, что время и место для диверсии были выбраны исключительно расчетливо и грамотно. Во-первых, до выхода в море обеих лодок оставались какие-то часы, так что такой удобный случай диверсантам вряд ли бы представился. Во-вторых, им было известно, что буквально за сутки на обе лодки был догружен запас торпед. В-третьих, в ночь на 18 июля недалеко от подлодок у того же причала, буквально в десятке метров была пришвартована баржа «Славянка», на которую началась загрузка боеприпасов: мин, артиллерийских снарядов и пр. При взрыве на лодке швартовые тросы «Славянки» были перебиты осколками, корпус пробит в нескольких местах, сама баржа взрывной волной была отброшена на несколько десятков метров к центру бухты, где затонула на мелководье. Но, к счастью, погруженные на нее снаряды и мины не сдетонировали. Вероятно, исполнители хорошо и точно знали время загрузки «Славянки» и надеялись, что не только взорвутся торпеды на соседней лодке, но и боеприпасы, погруженные на «Славянку». Трудно представить, сколько было бы жертв и разрушений, если бы это случилось. К счастью, ни одна торпеда на лодке Щ-118 не сдетонировала. Да и на злополучной Щ-138 взорвались только торпеды во втором отсеке, где произошла диверсия. Что касается торпед в носовых и кормовых торпедных аппаратах, то они остались невредимыми…

Через три дня после подъема Щ-138 во время шторма лодка вновь затонула. Повторно лодка поднята 29 сентября 1942 года и отправлена на слом Потеря для Тихоокеанского флота новейшей из субмарин была весьма ощутима.

Что касается Щ-118, то ее довольно быстро подготовили для перехода в Советскую Гавань, а затем во Владивосток на капитальный ремонт. После ремонта лодка вошла в состав флота и успешно плавала до середины 50-х годов.

Ныне в Николаевске открыт памятный знак погибшим при исполнении служебных обязанностей морякам подводных лодок Щ-118 и Щ-138. На черной мраморной плите имена погибших подводников.

Между трагедиями в Николаевске и в Полярном ровно двадцать лет, однако обстоятельства событий в июле 1942 года почти как две капли воды похожи на столь же трагические события в январе 1962 года, вплоть до деталей: взрыв торпед в носовом отсеке, разлетающиеся на километр осколки прочного корпуса и баллоны ВВД, повреждение и затопление стоящей рядом подводной лодки, даже отсутствие по служебной необходимости на боргу взорвавшейся субмарины командира БЧ-5. Так же как и Б-37, Щ-138 должна была отправиться в свой первый дальний поход. Так же как и в Николаевске, после трагедии в Полярном одна из лодок (взорвавшаяся) больше не восстанавливалась, а вторая (находившаяся рядом и получившая повреждения) после ремонта еще долго служила Отечеству. Да и адмирал А.Т. Чабаненко, как выясняется, участвовал в обеих комиссиях по расследованию обстоятельств катастроф. Впрочем, если в первом случае он присутствовал как сторонний эксперт, то во втором – как командующий флотом и нес полную ответственность за случившееся.

Впрочем, в последствиях двух катастрофах есть и существенное различие. В 1962 году командира Б-37 никто даже не пытался упрекнуть в подрыве собственной лодки, да и вообще версия о диверсии в Полярном была отвергнута почти сразу, в то время как в 1942 году в Николаевске она была признана наиболее вероятной. Может, все зависело от ситуации в стране? Вспомним, что июль 1942 года – это время тягчайших испытаний! Только что рухнул фронт под Харьковом, где окруженными и уничтоженными оказались сразу несколько армий. Именно в июльские дни 1942 года трагически заканчивалась героическая оборона Севастополя, а в полярных водах немцы добивали конвой PQ-17, и испуганные потерями англичане надолго лишили нас военной помощи. Именно в эти дни немецкие танки уже рвались к Сталинграду… судьба государства, судьба народа висела тогда на волоске. Надо ли говорить, насколько нервы были у всех на пределе! Да и шпиономания в то время на Дальнем Востоке была повсеместной. Впрочем, может, все обстояло именно так, как указала в своих выводах комиссия, и теракт действительно имел место, как и правильно был определен его исполнитель. Мирное время – это одно, и совсем иное – время военное.

В феврале 1945 года на Черноморском флоте во время стоянки в Поти на подводной лодке ТС-2 (бывшая румынская S-2 «Marsuinul») взорвался торпедный боезапас. Лодка почти мгновенно затонула. Погибли 14 человек. Оргвыводов, однако, не последовало, так как причину взрыва установить не удалось. Через восемь дней лодку подняли, но в боевой состав уже не вводили, и в 1950 году она была исключена из состава флота.

Вспоминал ли адмирал Чабаненко в феврале 1962 года о событиях июля 1942-го и февраля 1945 года? Мне думается, что вспоминал.

После обследования поднятой С-350 было принято решение осуществить полное восстановление подводной лодки. В отношении Б-37 поначалу никакого решения вынесено не было. Однако когда 25 января лодка была поставлена в док и обследована, то размеры и степень ее разрушения оказались столь огромными, что ни о каком восстановлении корабля уже не могло быть и речи.

Восстановительный ремонт С-350 продолжался почти два года на СРЗ в Мурманске. Относительно экипажа С-350 в материалах государственной комиссии значится: «После аварии морально-политическое состояние личного состава здоровое, личный состав стремится лично участвовать в работе по подъему и восстановлению подводной лодки».