Бенгт Янгфельдт - От варягов до Нобеля. Шведы на берегах Невы

«Шведское общество» было «оживленным» отечественным объединением, и ежегодные празднества и иные «увеселения» составляли, как мы увидим, важную часть его деятельности. Однако его членами были по преимуществу деловые люди, и Общество ставило перед собой прежде всего практическую цель: обеспечение связей между шведскими коммерсантами и российскими деловыми кругами. С этой целью планировалось создать в Петербурге шведскую торговую палату. Реализация этого проекта была отложена из-за начала войны, но в 1915 г. в рамках Общества был образован коммерческий комитет, получивший финансовую помощь от шведского парламента.

Война создала на российском рынке совершенно новую ситуацию — главным образом потому, что были запрещены немецкие предприятия, и много шведских и других иностранных «конъюнктурных» фирм выросли, согласно газетному репортажу, как «ядовитые грибы на свободной петроградской почве». В задачи коммерческого комитета входил, в частности, надзор за предпринимателями и, при необходимости, принятие мер против них. Отзвук этой проблемы нашел отражение в годовом отчете церковного совета за 1916 г., в котором «с тяжелым сердцем» констатируется, что многие прихожане из «состоятельных классов» все больше занимаются спекуляцией.

При создании «Шведского общества» вопрос о помещении был одним из первых пунктов в повестке дня. «Скандинавскому благотворительному обществу», как выше упоминалось, приходилось собираться в ресторанах. «Шведское общество» решило арендовать помещение. Нашли подходящую квартиру в доме немецкого прихода на Невском проспекте, 24, заказали в Стокгольме мебель, и в апреле 1911 г. помещение Общества уже открылось.

Прочая обстановка сложилась главным образом из подарков. Генеральный консул Эмиль Хейльборн с женой — оба страстные медвежатники — подарили ковер из медвежьей шкуры и чучело медведя, которого уложила госпожа Мария Хейльборн.

«Россия, — писала стокгольмская газета „Свенска Дагбладет“ от 2 июня 1911 г., — страна медведей, но редко можно услышать, чтобы какие-либо русские дамы участвовали в этой действительно опасной охоте, а вот то, что одна шведская дама собственноручно уложила мишку, надобно счесть событием по нашим временам выдающимся. Лишь одна наша соотечественница, знаменитая Кристина Нильсон, при последнем своем посещении… участвовала в начале 80-х годов на специально в ее честь организованной охоте на медведя и застрелила зверя, потревожив его зимнюю спячку. Супруга генерального консула Хейльборна — второй Нимврод в женском обличье, жертвами уверенных выстрелов которой стали даже не один, а два могучих медведя. И это именно те два экземпляра, которые ныне украшают наш дом (то есть „Шведское общество“. — Б. Я.). Один из них — стоящее на задних лапах чучело, держащее в своих могучих лапах поднос с папиросами. На него стоит взглянуть, ибо любой, даже рослый человек ему только по плечо». Архив Эмиля Хейльбона-младшего

Сам генеральный консул потратился на более патриотический подарок, купленный на аукционе, где продавались вещи русского миллионера, — большую доску из позолоченной бронзы со следующей надписью по-русски: «Его Королевское Величество Король Швеции и Норвегии ОСКАР соблаговолил своим посещением оказать честь особняку Громова и провел вечер с его семьей с 9 до 12 часов 5/17 июля 1875 г.». Доска висела в Обществе на почетном месте.

Кухонную плиту от Болиндера подарил господин Адольф Челльгрен, журнал «Jugend» («Молодость») за 1911 г. — госпожа Нелли Вагнер, шведский флаг с флагштоком — господин Вальфрид Вагнер, а гардины — консульша Франкенфельдт. В «Памятном списке для меценатов», публиковавшемся в годовом отчете Общества, приведены названия других нужных предметов: обеденный сервиз, ножи, вилки и стаканы на 50 персон, пианино, почтовые ящики на парадную и кухонную двери, фарфоровая табличка на входную дверь с улицы, прибор для письменного стола и проч.

Среди пожертвованных денежных сумм следует отметить 300 рублей от Иды Лидваль и 1000 рублей от Эммануила Нобеля; прочие вклады находятся в пределах от 15 до 50 рублей. Крупнейшим же дарителем являлся Эммануил Нобель, который был избран почетным членом Общества за щедрость и «в знак восхищения его огромной деятельностью в сфере промышленного производства, свидетельствующей об истинно шведских энергичности и работоспособности». Действительный советник Нобель, как и его мачеха Эдла и братья Рольф и Людвиг-младший, были пожизненными членами Общества. Среди других пожизненных членов отмечались К. В. Хагелин и директор мебельного магазина «Нордиска компаниет» Юсеф Сакс из Стокгольма.

Спустя всего несколько дней после открытия «собственного дома» правление добилось разрешения продавать пиво и вина, и вскоре члены Общества уже могли в своем помещении вкушать завтрак, обед и ужин по умеренным ценам. Доходы от маленького стола не только покрывали издержки на него, но и давали небольшой излишек, за что в значительной степени Общество должно было быть благодарно «необыкновенно энергичной и деловитой» экономке фрекен Карин Хаглунд.

Разрешение властей требовалось не только на продажу в розлив алкогольных напитков, но и на все виды деятельности Общества, не исключая и такого, казалось бы, безобидного времяпрепровождения, как игра в карты. Желание членов Общества играть в карты вынудило правление в апреле 1911 г. еще раз обратиться к шефу полиции. Ходатайство было удовлетворено после долгих переговоров и после того как власти сочинили «тщательные предписания относительно карточной игры».

Ежегодный праздник «Шведского общества» всегда отмечался в день гибели короля Густава II Адольфа— 6 ноября. То был великий для Общества день, когда патриотическое красноречие лилось столь же обильно, как и пунш. Первый праздник, отмечавшийся в отеле «Регина» в 1910 г., был самым грандиозным и многолюдным — присутствовало 300–400 гостей. Торжество началось со вступительного слова усерднейшего стихотворца инженера Харальда Халля, который продекламировал свой «Пролог к открытию бюста Густава II Адольфа»: