Игорь Князький - Император Траян

Готовая к походу римская армия сосредоточилась в провинции Верхняя Мёзия близ городка Виминаций на Дунае (совр. г. Костолац в Сербии). Здесь же сосредоточился речной флот. Когда к войску прибыл император, всё уже было готово к вторжению. К походу Траян, что было совершенно естественно, привлёк ряд видных римских военачальников с большим боевым опытом и, понятное дело, лично ему преданных. Среди таковых должно выделить Луция Лициния Суру. Этот пожилой уже человек сыграл в жизни Траяна совершенно особую роль. Будучи близок к императору Нерве, именно он посоветовал принцепсу усыновить Марка Ульпия Траяна. Многоопытным полководцем был Гней Пинарий Эмилий Цикатрикула Помпей Лонгин. Некогда он, будучи войсковым трибуном, был стойким сторонником императора Гальбы, побывал консулом, достойно проявил себя в наместничестивах в Иудее в 86 г., Верхней Мёзии в 93–96 гг., Паннонии — в 97–98 гг. Помпей Лонгин имел опыт войны с даками. Ему довелось сражаться в победном бою при Тапе в 88 г. Испытанным военачальником был Манлий Либерий Максим, легат Нижней Мёзии в 100–102 гг. Особо должно упомянуть Лузия Квиета, славного предводителя мавританской конницы. Он начинал службу ещё при Домициане и был тогда префектом кавалерийской алы (300 всадников), сформированной из своих соотечественников. Служба его при последнем Флавии сложилась не лучшим образом. Согласно сообщению Диона Кассия, «осуждённый за негодное поведение он был уволен со службы и подвергнут бесчестию. Однако позже, когда началась война с даками и Траяну понадобилась военная помощь мавров, он по собственному почину явился к нему и отличился великими подвигами». [243] Дион Кассий. Римская история. LXVIII, 17 (4–5). Нам неизвестно, насколько действительно провинился Лузий Квиет перед Домицианом и справедливо ли был он наказан, но для Траяна он стал бесценным соратником. Спустя почти три столетия последний великий римский историк Аммиан Марцеллин назовёт Лузия Квиета наряду с Гнеем Домицием Корбулоном одним из недосягаемых образцов воинской доблести. [244] Аммиан Марцеллин. Римская история. XXIX, 5, 3.

Помимо этих наиболее выдающихся полководцев, бывших ближайшими соратниками Траяна в начинающейся кампании, обратим внимание на 25-летнего квестора Публия Элия Адриана. Квестором Траян сделал его в 100 г., тогда же в жизни молодого человека произошло ещё одно немаловажное событие. Он стал супругом Вибии Сабины, внучатой племянницы Траяна. Матерью Сабины была Матидия Старшая, дочь сестры Траяна Марцианы. Известно, что Адриан всегда с большим уважением относился к своей тёще. [245] Фёдорова Е. В. Императорский Рим в лицах, с. 170.

Брак сей, однако, был заключён при совсем не простых обстоятельствах. Траян первоначально согласия на него не давал. Решающая роль в соединении судеб двух молодых людей принадлежала супруге императора Помпее Плотине. Такое покровительство августейшей особы молодому человеку с учётом известных нетрадиционных пристрастий Траяна не может не навести на не самые лестные для императорской семьи мысли. Да, Плотина замечательно достойно исполняла обязанности императрицы в публичной жизни. В этом не дают усомниться римские историки. И современник Плиний Секунд, и позднеримский автор Аврелий Виктор, чьи глубоко почтительные характеристики Плотины уже приводились. В то же время не могла быть жена Траяна счастлива в интимной жизни как раз из-за тех самых особенностей любовных предпочтений мужа. А тут Адриан, молодой красавец, блестяще образованный, пользующийся исключительным успехом у женщин. Один из его биографов даже эффектно сравнил молодого Адриана с Арамисом. [246] Остерман Лев. Римская история в лицах. М., 1997, с. 588. Плотина — сама человек интеллектуальный, и молодой родственник ей неизбежно ближе по-военному грубоватого, пусть и почитаемого мужа. Мужские достоинства Адриана также не могли не быть замечены ею. К тому же, Адриан был лишь на шесть лет моложе Плотины. Потому мысль о том, что отнюдь не квазиматеринская или квазисестринская забота руководила покровительством Помпеи Сабины Публию Элию Адриану, вовсе не представляется крамольной.

Как относился Траян к столь трогательному покровительству своей супруги молодому красавцу — нам неизвестно. Возможно, его устраивало соблюдение Плотиной и Адрианом внешних приличий, что не позволяло бросить тень на императорскую семью. Тем более что новоявленный квестор, приступив к военной службе, в начавшемся походе проявил себя самым достойным образом, обнаружив немалые организаторские таланты. [247] Стивен Дандо-Коллинз. Легионы Рима, с. 416.

Тем временем на Дунае прошли весенние разливы, и переброска понтонных мостов стала возможной. Барельефы колонны Траяна иллюстрируют переход римских легионов через пограничную реку. По двум мостам легионы устремляются в Дакию. [248] Стивен Дандо-Коллинз. Легионы Рима, с. 416.

Весть о вторжении римской стотысячной армии в пределы Дакии, разумеется, быстро достигла столицы царства и потрясла Децебала, осознавшего нешуточность намерений Траяна. Пишет об этих днях Дион Кассий: «Децебал, узнав о его наступлении, испугался, так как хорошо понимал, что прежде он победил не римлян, а Домициана, тогда как теперь ему предстоит воевать и против римлян, и против императора Траяна». [249] Дион Кассий. Римская история. LXVIII, 6 (2).

Впрочем, Децебал не принадлежал к тем политикам и воинам, которые готовы заранее смириться с поражением. Он немедленно созвал все свои наличные военные силы, обратился за помощью к соседям. Даки вполне могли рассчитывать на поддержку иранцев — сарматов, германцев — бастарнов, родственных фракийцев — карпов и костобоков, кельтов. Надеждам на помощь соседей не могла не способствовать пестрота населения самой Дакии, где наверняка среди подданных Децебала были представители всех перечисленных племён. Есть и версия, что само имя Децебал не было дакийским, что совсем не мешало ему успешно царствовать в Дакии. [250] Vecony G. Dacians — Romans — Romanians. Mattias Corvinus, 2000, p. 50.

Чтобы отразить римское вторжение Децебал попытался использовать все доступные ему средства. Он спешно собирал многочисленное войско, основу которого составляли испытанные бойцы, многие из которых уже сражались с римлянами. Их, конечно же, вдохновляла память о победе над Фуском, а также желание отомстить за неудачу под Тапой, когда легионы вёл Теттий Юлиан. Послы Децебала были направлены к соседним с Дакией племенам сарматов, бывшим наиболее враждебными Риму. Пытаясь выиграть время, дакийский царь прибег и к помощи дипломатии. В римский стан один за другим стали прибывать послы даков. Первыми прибыли посланцы не самого высокого ранга — так называемые «длинноволосые», к высшей знати не принадлежавшие. Столь непочтенное посольство, скорее всего, должно было выполнить функции разведывательные — доложить Децебалу о видимой мощи римского войска и о направлении его движения, выяснив заодно, расположены ли вообще римляне к переговорам. Несложно догадаться, что по всем вопросам посланцы доставили Децебалу сведения неутешительные.